Мальчишки трапезничали, как троглодиты: жадно хватали куски вареного мяса, соленые огурцы, сваренные вкрутую яйца, ломали испеченный накануне вечером хлеб, обжигаясь и пачкая рты, лупили полусырую картошку, запивая все это безобразие холодным молоком и оживленно галдя. Антон с удовольствием наблюдал за ними, не спеша пережевывая свою порцию и ожидая, когда пропекутся нижние картофелины, защищенные от разрушительного пламени.
Костер создавал ощущение уюта и какого-то особого комфорта: казалось, промозглая сырость, смирившись с изобретательностью людей, отступила, вытесненная за пределы невидимого круга жарким дыханием умиравшего в огне благородного дерева. Хотелось блаженно жмуриться и сидеть вот так бесконечно, забыв обо всех проблемах этого несовершенного мира. Мальчишкам вон все нипочем - плевать, что граница под носом, супостат может в любой момент пожаловать непрошен. Эх, юность беззаботная, до чего же ты прекрасна!
И вообще все было бы совсем хорошо, если бы не бдительный Колян. Товарищ, конечно, местами свой, но тем не менее принадлежность имеет к органам правоохраны, с которыми отношения у Антона как-то не сложились. В этом аспекте коляновская бдительность совсем неуместна, а где-то даже чревата. "Притертый", например - черт, как же его зовут-то? - на такие нюансы внимания не обращал. Казак - друг, надежда и опора. Постулат выверен суровой обстановкой и временем, обсуждению не подлежит. Какие могут быть нюансы? Как он, этот казачина, организует свою личную жизнь, никого не волнует, лишь бы в трудный час оказался в нужном месте и подставил крепкое плечо с вечным синяком от приклада.
А Колян вот озаботился. Кто его знает, что у этого типка на уме? Из райцентра рукой подать до штаба Объединенной группировки, куда Колян как начальство обязан еженедельно наведываться на совещания. А в штабе, между прочим, имеются все необходимые средства коммуникации с внешним миром - вплоть до локальной сети МВД и ФСБ. Если Колян окажется дотошным сверх меры и начнет наводить справки, вполне может получиться некоторая неудобственность. Это ведь пара пустяков: воссоздать по свежей памяти фоторобот, снабдить его указанием примет и запулить по сети в центр. А времени-то прошло с момента известных событий не так уж и много - вряд ли вымарали из анналов соответствующую информацию. То-то удивится Колян, когда узнает через недельку, что литовский энша вовсе не казачина природный - потомственный, а бывший офицер спецназа Внутренних войск - боевая кличка Сыч, который в свое время был взят под стражу как военный преступник, бежал из следственного изолятора и определенный период числился во всероссийском розыске.
"Не подвело чутье старого волка! - вот так, наверно, он воскликнет, получив ответ на свой запрос. И при этом оживленно потрет влажные ладошки, почмокает радостно толстыми губами. - С ходу вычислил бандюгу, влет, что называется! Только глянул, и - нате! А ну - медальку мне какую-никакую, а то и орденок сразу..."
Но еще больше, пожалуй, потрясет Коляна тот факт, что Сыч этот пресловутый, как ни странно, непреднамеренно сдвинул лыжи еще аж в 1996 году. Иными словами, погиб при невыясненных обстоятельствах, чему имеются исчерпывающие доказательства. А это, согласитесь, уже нонсенс, это совсем из рук вон: у покойников как-то не принято заготавливать дрова и работать на полставки энша у казаков. Такие вещи запоминаются. Люди вообще долго помнят встречи с призраками, коль скоро таковые вообще случаются в природе...
Сашко, утолив первый голод, решил воздать должное разбирающему его любопытству: вскарабкался на штабель, у которого горел костер, залег и принялся наблюдать за расположившимися возле брода омоновцами. Поерзав с минуту, он покинул свой наблюдательный пункт, ловко ухватил из-под носа мечтательно таращившегося в огонь Серьги кусок мяса и деловито попросил Антона:
- Бать, разреши карабин твой? Гляну, чо там они.
- И чего ты там собираешься рассмотреть? - хмыкнул Антон. - Коньяк с шашлыком да пьяные рожи?
- Ну чо те - жалко? - вскинулся Сашко. - Ты не боись - я руки вытру, - и тотчас же, запихав в рот кусок мяса, принялся вытирать руки о штаны.
- Ладно, - смилостивился Антон. - Только прицел не крути - настроен.
Сашко сграбастал карабин вместе с фуфайкой, опять залез на штабель и принялся елозить, прикладываясь к прицелу.
- Ты бы накинул фуфайку, - бросил Антрн. - Студено, поди, в душегрее, - и, спохватившись, уточнил: - Бленда?
- А чо - бленда? - не понял Сашко.
- Через плечо! - буркнул наставник. - Три "чо" за последние пять минут! А ну, сдвинь бленду, и - "что".
- Что-что-что... - без эмоций забубнил Сашко, сдвигая бленду и вновь приникая к окуляру.
- А ты говорил, что бленда нужна, чтобы солнце на прицеле не бликовало, рассудительно заметил Серьга. - А сейчас солнца нету. Зачем тогда бленда?
- Чтобы навык вырабатывался, - пояснил Антон. - Чтобы закреплялся механизм поведения. Хочешь скрытно наблюдать за кем-то, обеспечь себе маскировку. Конечно, тучи заволокли небо, солнцем и не пахнет. Но представь себе, вдруг среди туч на краткий миг мелькнет лучик - и по странной случайности отразится от твоей линзы и выдаст тебя врагу. Или даже не лучик, а какой-нибудь некстати образовавшийся просвет - тоже вполне достаточно для блика. Нужно учитывать буквально все!
- Как складно сказал! - бесхитростно восхитился Серьга, переварив услышанное. - Мне бы так научиться...
- А вона еще кто-то прется, - доложил со штабеля Сашко. - "Санитарка" с крестом.
- Из райцентра? - уточнил Антон.
- Не-а, по чеченской стороне, - Сашко осуждающе хмыкнул. - От каличные! Никак через брод хотят ломить?