Девушка уже рассказала детективам две версии случившегося, и вот теперь она излагала им третью, финальную версию. Только сейчас они окончательно поверили, что Патриция говорит им правду, хотя крупицы этой самой правды содержались и в двух предыдущих версиях. Эта правда могла подарить Энди свободу, а ее, Патрицию, отправить на всю жизнь за решетку. Детективы внимательно ее слушали. Стенограф старательно записывал каждое слово. Допрос вел Карелла. Патриция отвечала очень тихо. Весь допрос она просидела дрожа, обхватив себя руками.
КАРЕЛЛА: Вы хотите рассказать, что же на самом деле произошло?
ПАТРИЦИЯ: Я вам уже все рассказала.
КАРЕЛЛА: Но вы нам лгали.
ПАТРИЦИЯ: Я вам солгала только в первый раз. А потом сказала правду. Вы что, забыли? Я сама пришла к вам в участок и рассказала правду.
КАРЕЛЛА: Но в первый раз вы солгали.
ПАТРИЦИЯ: Да, а во второй раз сказала правду. Ее убил мой брат.
КАРЕЛЛА: Патриция, вы согласились с нами поговорить. Ваш адвокат, присутствующий здесь сейчас, не возражает против того, чтобы вы сказали правду. Так почему бы вам не рассказать, что случилось на самом деле?
ПАТРИЦИЯ: Мне надоело твердить одно и то же. Одно и то же. Одно и то же. Один раз рассказала, вы записали. Второй раз – наговорила на магнитофон. Теперь вы хотите, чтобы я снова все повторила. Сколько мне повторять одно и то же?
КАРЕЛЛА: Этот раз будет последним.
ПАТРИЦИЯ: У вас тут дикая холодрыга. Можно хоть чуть-чуть прибавить обогрев?
КАРЕЛЛА: Мистер Хадд?
ХАДД: Я все сделаю.
КАРЕЛЛА: Патриция, давайте вы начнете с самого начала.
ПАТРИЦИЯ: В смысле со дня рождения?
КАРЕЛЛА: Откуда сочтете нужным. Что, по-вашему, «начало»?
ПАТРИЦИЯ: День рождения.
КАРЕЛЛА: И что там случилось?
ПАТРИЦИЯ: Я взяла нож.
КАРЕЛЛА: Зачем?
ПАТРИЦИЯ: А вы как думаете? Нам с Мюриэль предстояло идти домой одним. Вот я и свистнула нож с кухни и незаметно сунула его к себе в сумочку.
КАРЕЛЛА: Что было дальше?
ПАТРИЦИЯ: Мы пошли домой.
КАРЕЛЛА: В котором это было часу?
ПАТРИЦИЯ: Я вам уже говорила. Понять не могу, зачем это надо повторять.
КАРЕЛЛА: Про нож вы раньше не говорили.
ПАТРИЦИЯ: Да вы меня просто не слушаете.
КАРЕЛЛА: Итак, вы взяли нож с кухни. Я вас правильно понял?
ПАТРИЦИЯ: Да, с кухни Пола Гэддиса. Нож был там. На кухне. Я как вошла, сразу услышала их.
КАРЕЛЛА: Кого вы услышали?
ПАТРИЦИЯ: Чего тут непонятного. Я пошла на кухню налить себе стакан молока, и тут я их услышала.
КАРЕЛЛА: Я вас не понимаю.
ПАТРИЦИЯ: Потому что меня не слушаете.
КАРЕЛЛА: Я вас слушаю, но не понимаю, что вы имеете в виду. Вы сказали, что услышали «их». Кого «их»?
ПАТРИЦИЯ: Мюриэль и Энди.
КАРЕЛЛА: На кухне у Пола Гэддиса?
ПАТРИЦИЯ: Да нет же, нет! В спальне.
КАРЕЛЛА: Патриция…
ПАТРИЦИЯ: Они были в спальне Энди, чего тут непонятного?
КАРЕЛЛА: Что они там делали?
ПАТРИЦИЯ: Я почем знаю?! Спросите моего драгоценного братца, что они там делали. Спросите Мюриэль.
КАРЕЛЛА: Патриция, Мюриэль нет в живых.
ПАТРИЦИЯ: А я что, не знаю?! Это он ее убил.
КАРЕЛЛА: Кто «он»?
ПАТРИЦИЯ: Мой братец. Насадил ее на нож. А я ей говорила! Думаете, я ее не предупреждала? Еще как предупреждала! Когда дождь зарядил как из ведра, мы забежали в подъезд, а потолок там был весь в пузырях, такой вздувшийся, будто беременный. Я ей говорю: «У меня в сумочке нож». Понимаете? Я не боялась, что на нас кто-нибудь нападет. Так что я стояла в подъезде совершенно спокойно. Чего мне было бояться-то? И я ей такая говорю: «Ты, мол, тогда, наверное, здорово перепугалась?» – а она мне: «Когда “тогда”?» Я говорю: «Ну, когда решила, что беременна». В подъезде было довольно светло от уличного фонаря, я ясно ее видела, а дождь лил как из ведра, а она на меня посмотрела, и я увидела на ее лице изумленное выражение. «Так вот кто прочел мой дневник, – говорит. – Значит, это была ты?» Я говорю: «Да, Мюриэль, это была я». А она: «Зачем, Патриция?» Слушайте, я сейчас тут околею от холода. У вас тут есть одеяло или плед?
КАРЕЛЛА: Кто-нибудь, принесите ей, пожалуйста, одеяло. Продолжайте, Патриция.
ПАТРИЦИЯ: Совсем у вас тут окоченела. Сейчас дуба дам.
КАРЕЛЛА: Что вы ответили, когда Мюриэль спросила, зачем вы читали ее дневник?
ПАТРИЦИЯ: Ну что я могла ответить? Пошевелите мозгами и догадайтесь сами. Я ведь все знала! И про нее, и про моего драгоценного братца. Я услышала, чем они занимались в спальне, когда вернулась домой из библиотеки. Стены-то у нас в доме тонкие. Они не знали, что я вернулась: работал телевизор, и он-то все заглушил. Вернее, нет, не все. Я прекрасно слышала то, что происходило у Энди в комнате. Я слышала, как он заставил ее встать на колени, как сказал: «Давай действуй»… Я слышала, как она принялась за дело… А какие звуки она при этом издавала! Боже, что это были за звуки! С той самой минуты я ее и возненавидела. И тут же захотела убить и убила бы, если бы хватило духа. Но я испугалась, что он на меня набросится, заставит сделать то же, что и Мюриэль, потому что… Понимаете, он меня всегда любил, я знаю, он меня любил больше, чем Мюриэль, и потому, скорее всего, заставил бы сделать то же самое. Поэтому я выбежала вон из квартиры, после чего позвонила в дверь и соврала, что забыла ключи… Да принесет же мне кто-нибудь одеяло, наконец, или нет?