КАРЕЛЛА: Сейчас принесут, Патриция.
ПАТРИЦИЯ: У вас что-то здесь очень холодно.
КАРЕЛЛА: Итак, Мюриэль спросила, зачем вы читали ее дневник.
ПАТРИЦИЯ: Ага, а я в ответ сказала, что слышала, чем они занимались в комнате Энди, и решила выяснить, не изменил ли мне слух. Я же ушам своим поверить не могла. Вот я и прочитала дневник, чтобы убедиться, правда это или нет. Оказалось, что правда. «Будешь это отрицать? – спрашиваю. – Будешь или нет?!» А она такая: «Нет, не буду». И вот тогда я выхватила нож из сумочки и ударила ее. Не знаю, сколько раз. Потом я порвала ее трусы и вогнала ей нож прямо туда. Потом я такая стою в подъезде, а она лежит на полу. Я спрашиваю: «Мюриэль, что с тобой?» Тут до меня дошло, что она мертва, что я ее убила. Тогда я искромсала ножом свое платье и порезала себе руки, будто меня тоже хотели убить. Я порезала себе щеку, выбежала из дома, кинула нож в канализационный сток и помчалась в участок.
КАРЕЛЛА: Почему вы сказали, что нападавший был темноволосым и голубоглазым мужчиной?
ПАТРИЦИЯ: Не знаю. Наверное, потому, что… Нет, не знаю. Наверное, потому, что читала ее дневник. Про того мужчину, с которым она работала. Думаю, тут я допустила промашку. Наверное, я решила, что она уже проделала с ним то же самое, что и с Энди. Может, так оно и было. Она наверняка пошла бы на это. Вы согласны? Если б ее не убили. Как вы считаете?
КАРЕЛЛА: А почему вы впоследствии сказали нам…
ПАТРИЦИЯ: Вот скажите, как вы считаете?
КАРЕЛЛА: Я не знаю, Патриция.
ПАТРИЦИЯ: Ну, конечно же, да. Она же сама писала об этом в дневнике. Что во время этого дела звереет.
КАРЕЛЛА: Патриция, впоследствии вы сказали нам, что Мюриэль убил ваш брат. Почему?
ПАТРИЦИЯ: Потому что… Понимаете… Я не думала, что он… Видите ли, я раньше думала, что это все она… Она ему на шею вешалась. И вот я подумала, что, если я ее убью, если ее кто-нибудь убьет, она понесет заслуженное наказание, и дело с концом. Мой брат забудет о ней, и снова все будет прекрасно. Потому что… Вы должны понять, что он любил меня больше, чем ее, и плевать, что он там ей нес у себя в комнате, плевать, что она там писала в своем дневнике. Я, собственно, о чем? Я же его сестра! Он должен любить родную сестру сильнее, чем двоюродную! Я что, не права? Должен, и все тут.
КАРЕЛЛА: Так почему же вы передумали?
ПАТРИЦИЯ: Да, передумала, все верно.
КАРЕЛЛА: Да, вы обвинили его в убийстве Мюриэль. Сказали, что он ее зарезал.
ПАТРИЦИЯ: Да.
КАРЕЛЛА: Но почему?
ПАТРИЦИЯ: Потому что он кинулся на ее гроб. Кричал, что любит ее.
Сразу же после окончания допроса адвокат Патриции Лоури попросил поместить его подопечную в психиатрическое отделение больницы Буэна-Виста, где она и будет находиться под наблюдением врачей до принятия дела к слушанию в суде. Адвокат несколько минут обсуждал с помощником окружного прокурора технические детали. В итоге они пришли к выводу, что для отправления правосудия не принципиально, где пока будет находиться Патриция – хоть в КПЗ восемьдесят седьмого участка, хоть под замком в больничной камере. Карета скорой помощи подъехала минут через десять после звонка. Карелла снял с девушки наручники, после чего один из медбратьев помог ей облачиться в смирительную рубашку. Затем он расписался в протоколе о передаче заключенной. Когда с формальностями было покончено, медбратья вывели Патрицию из кабинета и направились по коридору к лифту. Хадд спросил, не желает ли кто-нибудь промочить горло. Детективы и помощник прокурора отказались, и Хадд, пожав плечами, сказал, что раз так, то пора закрывать лавочку на ночь. Поставив кабинет на сигнализацию, он поспешно вышел в коридор – система отводила ему на это тридцать секунд. На улице он пожелал всем доброй ночи, после чего направился к гаражу, где его ждала машина.