Через час снова появился тот же самый каришш, отвел его в комнату, где в полу был утоплен неглубокий бассейн, наполненный горячей, исходившей густым паром водой. От ванны Эри отказываться не стал, хотя уже смутно догадывался о том, что его сегодня ждет.
Он разделся, когда каришш ушел, осторожно забрался в горячую воду и на мгновение зажмурился, испытывая тихую радость. Хоть какое-то удовлетворение за эту сумасшедшую неделю, в начале которой Эри узнал о смерти Мердока.
Он позволил себе немного понежиться, решив не мочить волосы. Цвета зрелого льна, густые и тяжелые, когда-то они доставали ему до плеч, но теперь, согласно традициям шартаассов, он не имел права позорить супруга, укорачивая их насильственно. Нужно ведь было подтверждать статус Мердока, и Исаэри отпустил их, так что теперь волосы доставали ему едва ли не до бедер. Когда они отрастали ниже, юноша их все же стриг — управляться с такой длиной было очень сложно. А уж ждать, пока все это великолепие высохнет…
Поэтому Эри тщательно и аккуратно убрал волосы на макушку и заколол спицами. Погрузившись в воду по плечи, юноша прикрыл глаза, позволив себе несколько минут блаженного отдыха. В горячей расслабляющей воде все тревоги и волнения отступали прочь, можно было представить, что все будет хорошо, что, может быть, новый господин и супруг не окажется извергом или деспотом.
Правда, мысли о нем внезапно перескочили совершенно на другое.
Эри разрешил себе и помечтать немного — попробовал представить, как сложилась бы его судьба, встреть он своего иссилитаэ. Его имя было начертано у него на пояснице, как раз над самым копчиком — вытатуировано красно-черными несмывающимися буквами. Когда-то в детстве он слышал от матери, что татуировка может привести к иссилитаэ, что чем ближе он находится, тем сильнее она нагревается, но Эри никогда не верил в эти сказки.
В конце концов он на себя рассердился за такие мысли. Мечты обратились глухой болью в душе — никакого иссилитаэ встретить ему не суждено, да и вообще неизвестно, что ждет его отныне.
Он снова почувствовал когтистые лапы безысходности, вцепившиеся в сердце, и крепко зажмурился. Мысли опять потекли вялым и равнодушным ручейком, так что вскоре Эри и сам не заметил, как уснул.
Разбудила его обжигающая вспышка где-то в районе поясницы, и он едва не подскочил, но потом понял, что просто слуга добавил горячей воды, так как эта уже остыла. Вода лилась за его спиной горячей струей из кувшина, и Эри чуть наклонился вперед, чтобы не мешать.
— Я уже скоро выйду, — сказал он устало. — Я долго проспал?
Поскольку каришш не ответил, юноша хотел было уже повернуться, но шепот, раздавшийся прямо возле уха и тотчас же пославший по позвоночнику мурашки, остановил его:
— Не оборачивайся, риэшши.
Исаэри застыл, как натянутая струна, волосы едва не встали дыбом, когда он вспомнил, как вчера на закате обладатель этого голоса убил шестерых высших шартаассов. И вот теперь этот хладнокровный, свирепый убийца стоял за его спиной. Он медленно прикрыл глаза и попытался расслабиться, ощутив на своих обнаженных плечах чужие руки. Они были теплыми, хотя у шартаассов кожа всегда холодная, если не ледяная. Мердок тоже был холодный…
Эри судорожно выдохнул, когда одна рука скользнула с плеч ему на грудь, задевая затвердевший сосок, а вторая мягко обхватила сзади за шею. Сладкий страх мурашками растекся по коже, сердце забилось часто-часто, а внизу живота неожиданно скопилась томительная тяжесть.
Юноша почувствовал, как острый коготь большого пальца шартаасса царапнул кожу там, где на шее его судорожно билась жилка, а потом чужие прохладные губы прильнули к царапине, слизывая кровь. С губ неожиданно даже для него самого сорвался тихий стон, и Эри, испуганно вздрогнув, распахнул глаза. Снова попытался обернуться, но стальные пальцы на шее предупреждающе сжались.
— Тихо, прелесть, я ведь сказал тебе, смирно сиди, — хрипловато шепнул тот, кто сидел позади него на краю бассейна.
Эри прикусил нижнюю губу и снова зажмурился. Мучительно хотелось обернуться, в жилах от страха стыла кровь, а пульс, наоборот, бился все быстрее и быстрее. Он не смел ни вдохнуть, ни выдохнуть, пока чужие руки водили по его телу мягкой пенной губкой, источавшей ароматы полевых цветов, не столько моя его, сколько лаская.
Раздираемый на части противоречивыми желаниями, Эри не сумел сдержать стона, тихо всхлипнул и откинулся назад, упираясь затылком в живот сидевшего на корточках ступенькой выше шартаасса. Он видел краем глаза красивые сильные руки, обнаженные закатанными до локтя рукавами белой рубашки, чувствовал где-то над головой обманчиво равномерное дыхание, но клубы пара мешали разглядеть больше. Зато он отчетливо ощущал чужое возбуждение — каменно-твердая плоть упиралась ему между лопаток через ткань брюк.
Впервые за всю свою сознательную жизнь Эри испытывал такую бурную смесь эмоций и чувств. Желание, тягучее и томное, растекалось по его венам свинцовым ядом, низ живота налился сладкой тяжестью, почему-то горела огнем поясница.
Ему так хотелось повернуться, но не столько для того, чтобы взглянуть на своего мучителя, сколько в стремлении коснуться его, но он не смел.
— Пожалуйста, — почти беззвучно прошептал юноша, вжимаясь затылком в твердый живот шартаасса. — Пожалуйста.
Но тот его все равно услышал.
— Пожалуйста что? — Будоражащий шепот раздался над ухом, холодный влажный язык прошелся по его кромке, и острые зубы чувствительно прикусили мочку.
Эри всхлипнул, застонал и горячо взмолился, не понимая, почему его тело так реагирует, ведь Мердок тоже ласкал его, пусть и не так откровенно, но никогда, никогда супруг не мог пробудить в нем такое дикое желание, как эти чужие руки и волнующий хриплый шепот. Он всем телом ощущал присутствие шартаасса за спиной, кожа покрылась мурашками, несмотря на горячую воду, и хотелось, уже до боли просто невыносимо хотелось…
— Можно я повернусь? Умоляю… я клянусь, не открою глаз!
— Нет, мой сладкий риэшши, — ухмыльнулся шартаасс. — Потерпи немного. Мы еще чуть-чуть поиграем.
— Почему ты скрываешь лицо?
— Не хочу быть узнанным. Логично? — засмеялся он, и от звуков его глубокого смеха кровь в жилах человека побежала быстрее.
Шартаасс наконец, слава всем трем лунам, закончил его мыть и скользнул ладонями по его рукам, пока не обхватил тонкие пальцы Эри своими, сплетая их вместе. Потянул вверх, побуждая подняться, и юноша послушался, осторожно выпрямившись в воде на скользких ступеньках бассейна, но он не боялся поскользнуться — чужая рука обвила его талию, вторая же продолжала поддерживать за ладонь. Это было невероятно эротичное объятие, и Эри почувствовал, как волна дрожи прокатилась по его телу.
— Осторожно ступай назад, не оборачивайся, — велел возбуждающий голос все тем же полушепотом, и Эри послушался и на этот раз.
Нащупав ногой ступеньку позади себя, он поднялся чуть выше и тут же ощутил, как руки шартаасса подхватывают его, ставят на мокрый от пара пол, укутывают в полотенце и… накидывают на глаза тонкую полоску черного шелка, стягивая ее на затылке аккуратным узлом.
А потом он почти нежно вытащил спицы из его волос, и они хлынули по плечам Исаэри атласным золотистым водопадом. Все те же бережные руки, чье прикосновение пробудило в нем неугасимое пламя почти дикого возбуждения, развернули его за плечи и легонько подтолкнули вперед.