Крученых против Есенина

Впрочем, впоследствии Есенин заметил эту ошибку и попытался ее исправить, чем заслужил особенное внимание нашей критики.

– «После Москвы кабацкой Есенин написал новые циклы стихов», – здесь Воронский говорит о стихотворениях: «Письмо матери», «Памяти Ширяевца», «Годы молодые», «На родине», «Русь Советская» и др., и дальше он замечает о них:

– «Если раньше Есенин в кабацком пропаде старался „не видеть в лицо роковое“ и „подумать хоть миг о другом“, бравировал и пытался опоэтизировать кабацкое лихо, то теперь, позже, он все чаще и чаще подчеркивает пустоту, бесцельность и бессмысленность этого лиха».

Но и проклявши «кабацкое лихо», Есенин не сумел по-настоящему изобразить трезвый и здоровый мир. Не приходится скрывать, что «советские» стихи Есенина – самые слабые и самые бледные из его стихов.

– «Художник благословляет новую жизнь, но сам стоит в стороне, он собирается итти к „неведомым пределам“, „душой бушующей навеки присмирев“. В одном основном Есенин остался верен себе: он попрежнему грустит о прошедшей молодости, об увядании, о том, что жизнь идет и развивается по своему, не считаясь с поэтом». (А. Воронский).

К сожалению, приходится сказать, что, когда Есенин благословлял старую «Русь», это у него выходило куда убедительнее, чем стихи, в которых он «благословляет новую жизнь».

Для примера рассмотрим «Стансы», стихотворение Есенина, навеянное пребыванием в Баку и помещенное в «Заре Востока» от 26 октября 1924 г. и вошедшее потом в книгу «Страна Советская» (изд. «Советский Кавказ» – 1925 г.):

– Стишок писнуть, пожалуй, всякий может,
О девушках, о звездах, о луне…
Но мне другое чувство сердце гложет,
Другие думы давят череп мне.
Хочу я быть певцом и гражданином,
Чтоб каждому, как гордость и пример,
Был настоящим, а не сводным сыном –
В великих штатах СССР…

Вот очень жаль, что Есенину никак не удавалось «быть настоящим, а не сводным сыном» советской революционной поэзии.

– Я вам не кенар. Я поэт
И не чета каким то там болванам.
Пускай бываю иногда я пьяным,
Зато в глазах моих прозрений дивных свет.

Еще бы не дивных! Прямо «сороковые годы» вспоминаются («дивнье очи твои»), только зачем других ругать болванами? Итак, мы ждем в дальнейшем некиих чувствительных романсов, но не тут-то было, идут совершенно легкомысленные и приевшиеся всем шуточки:

Я вижу все и ясно понимаю,
Что эра новая не фунт изюму нам.

И после такой легкомысленности опять неожиданный скачок в сторону –

Что имя Ленина шумит, как ветр по краю,
Давая мыслям ход, как мельничным крылам.

Но мельничные крылья вертятся легко – был бы сильный ветер, – а стихи Есенина натянуты и вымучены:

Я полон дум об индустрийной мощи
И слышу голос человечьих сил.
Довольно с нас небесных всех светил,
Нам на земле устроить это проще.

Индустриальная мощь – конечно, вещь хорошая. Но отвергать на этом основании небесные светила – для Есенина это не более, чем псевдо-революционная истерическая заносчивость.

И, наконец:

…самого себя по шее гладя,
Я говорю: настал наш срок,
Давай, Сергей, за Маркса тихо сядем,
Чтоб разгадать премудрость скучных строк.

Здесь прорвалась неожиданная искренность: «скучно» Есенину от Маркса, и ничем он этого затушевать не может. И, поэтому, стихи Есенина о революции выходят скучными, бледными. Подробнее об этом см. в нашей статье «Псевдокрестьянская поэзия».

А вот что пишет о «Стансах» Воронский:

– «Очень хорошо, что Сергей Есенин, хотя и с большим запозданием, решил стать певцом и гражданином „великих штатов СССР“ и тихо засесть за Маркса: поучиться у Маркса многим и многим из наших поэтов давно пора. И можно бы после „Москвы Кабацкой“ только порадоваться „прозрению“ поэта. Беда, однако, в том, что стихи во имя Маркса просто плохи. „Стишок писнуть“, „эра новая не фунт изюму нам“… звучат совершенно неприлично… „Стансы“ режут слух, как гвоздем по стеклу».