Она стала отбиваться, босыми ногами нанося удары по обутым в высокие сапоги ногам мужчины. Юлиана царапалась, впиваясь ногтями в его шею, уши и куда только могла попасть.
Но Юлиане не пришлось долго сопротивляться. С необычайной ловкостью мужчина связал вожжами ее запястье.
– Ну вот, теперь все, – в голосе его клокотал гнев.
– Павло! Ко мне! – закричала девушка.
Огромная лохматая собака навалилась всем своим телом на ничего не подозревавшего мужчину.
И вдруг воздух прорезал голос Павло, взвизгнувшего от боли. Юлиана изумленно мигала глазами. Каким-то образом мужчине удалось схватить ярко-красный ошейник и скрутить его, не давая собаке дышать.
– Было бы жаль, – заметил он с подчеркнутым равнодушием, – погубить такое великолепное животное. Но я это сделаю, если, ты не прикажешь собаке успокоиться.
Юлиана не колебалась. Для нее Павло был дороже собственной свободы.
– Успокойся, Павло, – сказала по-русски девушка. – Тише, мальчик.
Собака тут же подчинилась, слабо повизгивая. Мужчина ослабил ошейник и отпустил животное.
– Не знаю, кому тебя отдать, шерифу или дворцовой страже.
– Нет! – за время пребывания в Англии Юлиана научилась ненавидеть шерифов. Она бросилась на колени перед незнакомцем и, сложив, как для молитвы, связанные руки, высоко подняла их.
– Господин, я вас умоляю! Не сдавайте меня шерифу!
– Боже мой, встань, – лицо мужчины вспыхнуло от досады, он потянул ее вверх за рукав. – Я не люблю, когда меня молят о чем-то.
Облегченно вздохнув, Юлиана поднялась на ноги. Боковым зрением она заметила, что от ворот дворца движется процессия, но не смогла отвести глаз от мужчины, поймавшего ее. Он был одет как благородный господин, и вид у него был такой мужественный, что она вспыхнула. Укороченный камзол, белоснежная рубашка с широченными рукавами. Панталоны из красивой ткани туго обтягивали его длинные ноги. Весь костюм был расшит серебряным галуном.
Своей большой рукой он осторожно приподнял девушке подбородок, заставив взглянуть на себя.
– И что мне с тобой делать, – в голосе прозвучали неприятные нотки.
Щеки девушки загорелись еще сильнее, теперь она рассматривала лицо незнакомца: гладко выбрит, что всегда поражало ее, так как русские и цыгане носили длинные бороды, густые волосы пшеничного цвета. Во всем его облике чувствовалась сила и властность.
Страх сдавил грудь Юлианы. Глаза пленившего ее мужчины вызывали чувство тревоги. Они были необычны: бледно-голубого цвета и холодные, как лунный камень. Девушка пыталась заглянуть через них в душу незнакомца и была поражена тем, что увидела. В его глазах светилось удовольствие: он испытывал наслаждение, преследуя ее, и мысль о том, что она может оказаться во власти шерифа, уже не казалась ей такой страшной. Опаснее было остаться с этим грозным лордом.
Но инстинктивно Юлиана чувствовала, что не должна показывать свой страх. Она вздернула подбородок.
– Вы получили назад свою лошадь, это непокорное животное. Почему бы вам не отпустить меня?
Мужчина сжал губы. Возможно, это одна из его сардонических улыбок, решила Юлиана.
– Непокорное? – Задумавшись, он дал лошади что-то, достав это из кошелька, висевшего на его украшенном орнаментом поясе. – Вовсе нет, только слишком жадное. Каприя приучена прибегать на свист и получать за это кусочек марципана.
Юлиана непроизвольно повторила незнакомое слово.
– Миндаль с сахаром, – с готовностью объяснил мужчина и протянул ей лакомство. – Хочешь попробовать?
Юлиана отвернулась, отказываясь. Лошадь слизнула с ладони мужчины кусочек марципана.
– Где ты научилась так ездить верхом? – спросил он Юлиану.
Юлиана молчала, не зная, что придумать в ответ. Если она скажет, что цыгане научили ее верховой езде, это может навредить табору, ведь знатные господа не любили цыган. Но, неожиданно для себя, она вдруг сказала правду.
– Меня учили этому в доме моего отца. В Новгороде, в русском княжестве севернее Москвы.
Мужчина приподнял светлую бровь.
– Воровка лошадей, к тому же не в своем уме. Как давно ты сбежала из сумасшедшего дома?
– Нахал и препротивный тип к тому же, – выпалила девушка в ответ.
– Лорд Уимберлей! – мужчина в костюме придворного выехал на дорогу. – Вам удалось поймать воровку?
– Кажется, да, сэр Боудли.
– Ловко сделано, лорд, вы развлекли Его Величество. Но, полагаю, ему не понравится, что он проиграл пари.
– Вот ваша пленница, сэр Боудли, – ответил Уимберлей с насмешливым поклоном и затем посмотрел на Юлиану. – Вы в руках дворцовой стражи.
Сэр Боудли удивленно свел брови.
– Совсем юная девушка? Кажется, цыганка.
Быстрыми резкими движениями он связал ей руки грубой веревкой, вернув вожжи Уимберлею.
На поясе, перехватившем толстый живот этого любителя эля, висели все необходимые приспособления для укрощения пойманных воров: черная плетка, ручные кандалы, путы.
Взгляд Уимберлея остановился на атрибутах жестокости. Глаза его помрачнели, он опустил их, плечи ссутулились.
– Пожалуй, мне пора в путь.
В приступе отчаяния и страха Юлиана окликнула его:
– Неужели все лорды такие трусливые, как вы, сэр?
Спина его напряглась, он быстро обернулся, словно опасаясь укуса насекомого.
– Ты обращаешься ко мне?
– Кроме вас, здесь сейчас нет ни одного трусливого лорда.
Брови его поползли вверх.
– Итак, ты считаешь меня трусом, не так ли?
С опаской Юлиана подняла связанные руки.