Ответа не было, только медленное покачивание головы в накинутом шарфе.
— Что ты видела?
И снова шепот:
— Я… видела…
И вдруг движение, внезапное и стремительное, взмах руки и сильный удар. Фигура на краю протоки упала вперед. Фонарь коснулся воды и погас. В темноте Фрэнк боролся с кем-то костлявым и сильным. Он не ожидал такого сильного сопротивления. Он крикнул, подбежал полицейский в штатском. Бэри побежал с другой стороны протоки, поскользнулся на последнем камне и вымок до колен. Все трое долго боролись в темноте, пока наконец не удалось связать извивающиеся, выворачивающиеся руки. Безумная ярость противника вылилась в поток слов. Все это напоминало ночной кошмар, в котором время замедлилось и невозможное стало возможным. Хриплый голос визжал в темноте.
Фрэнк Эбботт отошел в сторону и позвал мисс Силвер по имени.
— Где вы? Что с вами? Бога ради!
Он ощупью искал на том месте, где она упала, и наконец раздалось знакомое приветливое покашливание.
— Я промокла. Не мог бы ты дать мне руку? Эта глина очень скользкая.
Он помог ей подняться на ноги и, обнимая ее и тяжело дыша, встал рядом.
— Я никогда себе этого не прощу!
Вода стекала с ее юбки, но голос был совершенно спокойным.
— Дорогой Фрэнк, не надо укорять себя. Я почувствовала, как она подняла руку, и решила, что лучше прыгнуть в воду. Я думаю, орудием убийства служил тяжелый фонарь, ты найдешь его где-нибудь поблизости, если он не укатился. Нам нужен свет. А, я вижу, у инспектора Бэри есть фонарь!
Он ответил:
— У меня тоже есть, но я так чертовски растерялся, что совсем про него забыл.
Он уже приготовился за свое «чертовски» получить, как всегда, упрек. Но этого не произошло. В ее обычном восклицании «Дорогой Фрэнк!» прозвучала только нежность.
Они вдвоем подошли туда, где фонарь инспектора Бэри освещал безобразную, истерзанную фигуру Милдред Блейк.
Глава 43
— Нет, дорогой Фрэнк, слава богу, я хорошо себя чувствую. Ночь сегодня теплая, и в доме викария нет перебоев с горячей водой. Ванна очень меня взбодрила. Миссис Болл настояла, чтобы мне подали завтрак в постель, хотя, уверяю вас, в этом не было никакой необходимости, Он смотрел на нее с тем выражением, которое лишь очень немногие видели на лице инспектора, — на нем была написана тревога, нежность, забота.
— Я не прощу себе.
Она пытливо на него посмотрела.
— А что оставалось делать? Бедняжка Анни своим поведением все время выдавала себя. Для неуравновешенного, подозрительного ума убийцы было очевидно, что она что-то знает и поэтому представляет собой потенциальную опасность. Убивший дважды не остановится перед третьим убийством. Встретив Анни у могилы Кристофера Хэйла, я сразу поняла, что ее рассудок слабеет под давлением ужасной тайны, которая связана со смертью ее мужа. Нельзя было исключить и то, что она сама могла быть виновной в его гибели. Он женился на ней из-за денег, чудовищно с ней обращался, изменял ей. Она могла пойти за ним, когда он переходил протоку, и столкнуть его в воду. Но что было делать с Клариссой Дин? Помните, на следствии выяснилось, что последним человеком, который видел Уильяма Джексона в живых, был Эдвард Рэндом. Это подтверждает и Анни, которая видела, как мистер Эдвард прошел мимо нее и перешел протоку. Он встретил Уильяма Джексона на подъеме, и она слышала, как он, проходя мимо, сказал: «Спокойной ночи, Уильям». Я учитывала и возможность того, что Кларисса Дин поджидала Эдварда Рэндома в воротах кладбища. Мы знаем, что в двух других случаях так и было: когда миссис Стоун видела их вместе, и во втором, более трагичном, когда Кларисса отправилась к протоке навстречу своей смерти.
— Думаете, она могла видеть или слышать что-то подозрительное в ту ночь, когда утонул Джексон?
— Нет, не думаю. Я просто размышляла, почему Анни могла убить ее, но тут же отбросила этот вариант. Во-первых, Анни сама видела, как Эдвард Рэндом поднимался от протоки после того, как попрощался с ее мужем. Если Кларисса приходила, чтобы встретить его, зачем ей понадобилось бы оставаться у протоки? Она бы просто пошла за ним и взяла бы за руку, как это и было в другом случае. То есть она не могла быть свидетелем убийства Уильяма Джексона. Если бы она видела что-то, зачем ей было молчать? Она не скрывала своего интереса к Эдварду Рэндому, напротив, всячески подчеркивала его. Нет, я решительно не могла придумать, зачем Анни понадобилось бы убивать ее.
Была и вторая причина, по которой я исключила из подозреваемых Анни, — состояние ее рассудка. Она сходила с ума от страха. Иногда она сама шла навстречу опасности, которую считала неминуемой. Она считала, что обречена, иногда ожидание удара становилось настолько непереносимым, что она специально шла к протоке, надеясь встретить смерть.