Нет. Это реальность.
Паника уже крадется из самых дальних углов сознания. Дай только слабину, и она в миг овладеет разумом. Соберись. Это не отличается от задания и выполнить его я обязан. Временная мера. Пока не исчезнет опасность.
Сажусь на койку, разворачиваясь лицом к двери. Здесь сплав аналогичный тому, из которого сделаны боксы нижних этажей. Только вот отличие очень огромное. Внизу он не был прозрачным.
— Жарко? Я могу снизить температуру.
Но Лоран тут же понимает, что дело вовсе не в этом. Подходит к стене и, не задумываясь, садится на пол.
— Хочешь поговорить?
— Думаю, что сейчас это лучшее, что можно предложить.
— А я думала, что лучшее — это кофе с коричными палочками на рассвете.
Лоран игриво улыбается. И становится легче.
— Ты не любишь коричные палочки.
Шервуд лишь на мгновение позволяет растерянности выйти на первый план, но быстро берет себя в руки.
— Редкостная гадость, до сих пор не понимаю, как она может нравиться, есть вещи гораздо приятнее.
Например, карамель, миндаль и шоколадный брауни.
— Почему ты осталась?
— У меня гораздо меньше желания присутствовать на этом вечере, чем ты думаешь. Но веской причины, чтобы остаться, у меня не было. До этого момента… Единственный, кто расстроился моему отсутствию — мама.
Прежде я никогда не слышал о матери Лоран, даже был уверен, что её давно уже нет. Теперь мой черед удивляться. Хотя, наверняка раньше я о ней знал. Может быть, даже был знаком.
Лоран видимо понимает моё смятение:
— Ты не спрашивал, а я не видела смысла рассказывать об этом снова.
Их отношения оставляют желать лучшего, или же тут дело в ином? Женщина не стерпела характера мужа и ушла, возможно, даже оставив дочь, тем самым испортив отношения?
— Сложные отношения?
— Скорее, её свободолюбие. Они с отцом совершенно разные. Даже не представляю при каких обстоятельствах они решили стать новой ячейкой общества. Наверное, звезды так сошлись.
Внешне Лоран выглядит вполне спокойной, но вновь этот грустный взгляд. Как бы там ни было, это печалит её.
— Она не скрывала, что ей не нравится жизнь отца, но думаю, она его любила. Поэтому и не уходила. Мама считала, что дети исправят ситуацию. Но не учла ни возраст отца, ни тот факт, что дети у него уже были.
Неужели все же между Шервудами нет идиллии, или же это просто отголоски прошлого? Того самого, в котором Джонатан постоянно увлечен своими проектами, научными открытиями, забывая о собственной дочери, нуждающейся в отцовском внимании.
— По отношению ко мне, отец не проявлял пылкой любви. Да и на брата обращал не намного больше внимания.
— У тебя есть брат?
— Был.
Лоран рассматривает собственные ноги так внимательно, словно видит их впервые, и совершенно не может понять, для чего они нужны. Затронута не самая приятная тема. Нужно увести разговор в другое русло, но даже не знаю с чего начать.
— Томасу было шесть, когда врожденный порок сердца дал о себя знать. Свою роль также сыграл и слабый иммунитет. Отец приложил все силы, чтобы спасти его. Но увы, несмотря на осторожность, организм не выдержал, и Томми умер на операционном столе. Для мамы это стало последней каплей. Она уехала на следующий же день. Решила начать жизнь с чистого листа. А я осталась с отцом.
Джонатан придумал сотни препаратов, способных продлевать жизнь. Буквально вечная молодость в ампуле, которой пользуется не только он сам, но и большинство элиты Центории.
Создал нас, продолжает что-то изучать и открывать способы создания «чистых» людей. Но при этом собственного ребёнка спасти не смог.
— Мне жаль, что все так обернулось.
— Судьбу все равно не обмануть, — Лоран горько усмехается, переводя взгляд на потолок.
Прижать бы её к себе. Успокоить, даже убаюкать. Лишь бы исчезла эта грусть и усталость.
Прислоняю ладонь к стеклу. Все, что я могу сделать на данный момент. Лоран улыбается, в ответ прислоняя свою ладонь.
— Что насчёт твоей матери? Как прошла встреча?
Интересно, как много Лоран знает о ней? Думаю, достаточно. Возможно, даже сам ей и рассказывал.
— Ну, поначалу было трудно. Прошло много лет с нашей последней встречи. Но она осталась такой же и скованность быстро прошла.
— А твои биологические родители?
Я о них ничего не знаю. Гилберт не раз рассказывал, чем так важно моё рождение. А так же Дакоты, Скотта и близнецов. Именно рождение, в отличие от других «чистых» людей.