Остаётся только Ева и по её обреченному выражению лица можно понять, что делать этот забег ей особо не хочется.
Встаёт на позицию и срывается с места, как только Лана даёт старт. Она проходит препятствия весьма неплохо, не так быстро, как остальные, но все движения слаженные и верные. Она делает всё качественно, выкладывается на полную и всё идёт хорошо. Ровно до тех пор, пока она не встаёт на бревна. Внезапно появляется снаряд, который сбивает её с ног. Какого черта? Такого же не было. Евангелина цепляется за бревно и старается взобраться на него, но оно начинает вращаться. Ева жёстко падает на маты, невольно морщась. Дакота отворачивается, близнецы хмурятся, а Скотт закрывает глаза, чтобы не видеть этого.
Лана же бесстрастно даёт команду вернуться на исходную позицию и повторить сначала. Но ровно на том же месте все повторяется. Тренер специально подстраивает так, чтобы у Евангелины не получалось пройти полосу. Но все молчат. Почему?
— Вы же специально её сбиваете.
Лана лишь на секунду поднимает на меня свой холодный взгляд.
— У каждого индивидуальная программа.
— Тогда почему все мы проходили одинаковый путь?
Меня задевает эта несправедливость. Что такого ей сделала Ева и зачем так поступать? Почему Лана так стремится её унизить? Не понимаю.
— Марк, не надо, — Скотт тянет меня назад. Но зачем?
— Это же нечестно! Почему вы все молчите?
Никто не даёт мне ответа, а Лана просто наблюдает. Её лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. Она словно неживая. Совсем как андроид.
— Тогда и я пойду индивидуальную полосу препятствий. В чём проблема?
Ева отрицательно качает головой и жестами показывает мне, что самое время замолчать. Но я уже не могу. Ненавижу любые проявления несправедливости. И если остальные молчат, что очень странно, то скажу я.
— Твои результаты уже внесены в базу данных.
— Так перезапишете.
Евангелина сейчас расплачется и держится из последних сил. Но почему она так отчаянно просит меня замолчать? Почему она смирилась с этим?
— Марк, прошу тебя, помолчи, — Скотт продолжает настаивать на своём.
Я хочу что-либо сказать, но не могу. Все мысли путаются, четкой остаётся лишь одна.
Молчи.
Лана, не дождавшись продолжения моей тирады, вновь склоняется к своему планшету.
— Сильвер остаётся здесь, пока не пройдёт полосу. Остальные свободны.
Но как же так? Почему все молчат и не дают мне и слова вставить?
Ева устало вздыхает и встаёт на позицию.
Скотт толкает меня к выходу. Не сопротивляюсь, потому что в любом случае меня заставят идти вперёд. В полном молчании покидаем тренировочный зал. Слышу, как Евангелина вновь падает.
На выходе нас уже поджидает Лоран. Теперь, когда мне уже ничто и никто не мешает, можно задать интересующие вопросы.
— Какого черта сейчас происходило, и почему вы все молчали?
— Чувак, остынь, тут ничем не поможешь, — Скотт продолжает гнуть свою палку, пока остальные молчат.
— Да что за бред?! Почему вы позволяете Лане творить такую херню?
— Ты думаешь, мы не пытались это остановить? Или решил героя из себя построить? Мы что только не пытались сделать, чтобы остановить её. Но за любое наше слово против Ланы, Ви страдала ещё больше. На время тренировки мы полностью предоставлены нашим тренерам, и тут никому нет дела до того, каким образом они будут проходить. Так что, если не хочешь, чтобы повторялась подобная ситуация, просто молчи, — Дакота вручает Лоран датчики и уходит.
Следом за ней уходят и остальные, пока не остаюсь только я и Шервуд. Она уж очень долго молчит и не решается посмотреть мне в глаза. Начинает снимать датчики. Это молчание уже порядком раздражает.
— Ты же можешь это прекратить.
— Если бы могла, то поверь мне, прекратила сразу бы. Но мой отец считает, что это сделает её сильнее, поэтому и даёт добро. У нас у всех в данной ситуации связаны руки.
Эх, хотелось бы мне увидеть Шервуда-старшего. Унижениями ничего не добиться. Херовая методика у Ланы.
— И как это прекратить?
— Никак. Пока не вернётся Феликс, все будет проходить в таком ключе.
— Но почему Лана так поступает?
— Скажем так, всё дело в Феликсе. Лана — одна из его лучших учениц, но он никогда не проявлял к ней теплоты, коей он буквально окутывает Евангелину. Ревность и обида — страшная штука.
И, всё же, это не даёт право Лане так поступать. Может, стоит разобраться в себе и поговорить с этим Феликсом, но уж никак не вымещать свои обиды на Еве.
— Слушай, Феликс скоро вернется и всё будет нормально. А Ева у нас сильная. Она с этим справится.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Увы.
— А этот Феликс знает о происходящем?
— Нет. Пока что. Но, думаю, скоро узнает.
Не понимаю их бездействия. Но, похоже, мне придётся сделать самое худшее: смириться, как это сделали остальные. И ненавидеть себя за это.
На этом наша тренировка заканчивается.
Перед самым началом я очень переживал, но они все оказались неплохими ребятами. Похоже, так оно и есть. Но смирение… Чёрт, неужели я так быстро соглашаюсь с ними? Почему, стоило упомянуть влияние Шервуда, все прекратили добиваться справедливости? Да и я сам начинаю думать, что ничего не выйдет, что нужно терпеть. Почему всем приходится склонять головы и игнорировать происходящее? Ответ прост до невозможности и отдаётся горечью на языке: потому что никто не хочет попасть под раздачу. И я в том числе. Это так раздражает. До невозможности.