Не дожидаясь, пока вода нагреется, решительно встаю прямо под ледяные струи. Холодно. Кожа мгновенно покрывается мурашками, но теперь я уж точно проснулся. Значит, это всё-таки реальность. Только стоит ли мне так рано радоваться? Возможно, это ещё одна из их нескончаемых проверок. Пожалуй, следует отнестись к этой новости как можно более безразлично и приготовиться услышать отрицательный ответ заранее.
К моему приходу кровать уже идеально заправлена, а на ней ровной стопкой лежит серая хлопковая рубашка и такие же брюки, ничем не отличающиеся от предыдущих. Все так одинаково серо. Я застрял в одном дне и вынужден проживать одно и то же, раз за разом. Хотя сегодня впервые произошли хоть какие-то изменения. Но будет ли все иначе?
Перешагиваю через скинутое на пол полотенце и неспешно одеваюсь. Опять они слишком сильно охлаждают воздух. Стоит ли мне говорить об этом, или теперь не имеет смысла? Возможно ли, что это мой последний день здесь? Я цепляюсь за эту крошечную, но единственную спасительную мысль. Заставить себя думать иначе уже не получится.
Невольно смотрю на противоположную стену, прислушиваясь в ожидании уже такого привычного слабого постукивания перед началом разговора и темных очертаний девичьего силуэта. Но ответом мне служат лишь тишина и темнота. Хватит надеяться, что она всё ещё там. Прошло уже два года.
Она никогда больше не вернется.
Но ноги сами ведут меня к стене. Словно она ещё там, словно ещё ждет ответа. Как же я хочу, чтобы она была по ту сторону! Стоит только постучать в ответ, — и она начнёт разговор. Не постучу, — она просто прислонит свою маленькую ладошку к стене, и станет гораздо теплее на душе. Но это всего лишь не до конца развеянные иллюзии. Хоть и понимаю, что уже ничего не исправить, но не могу прекратить ждать. Разве можно так просто лишить человека жизни, спросите вы? Можно, но сделает это только человек, совершенно не имеющий души.
Стена всё такая же привычно гладкая и прохладная, но по ту сторону никого.
— Маркус, поспешите.
Опять эта надоедливая машина. Будь я уверен в том, что это действительно мой последний день в этом боксе, разбил бы этого андроида вдребезги, лишь бы не слышать назойливого жужжания.
Длинный коридор с совершенно одинаковыми дверьми и охранниками в одинаковой форме, которые даже стоят идентично. Всё это настолько впечаталось в память, что даже спустя десятки лет пройду здесь с закрытыми глазами, безошибочно найдя свой бокс. Солдаты не смотрят на меня напрямую, но всё видят. Многие бы удивились, наблюдая в такой продвинутой корпорации с новейшими технологиями простых людей, а не роботов. Но они действительно мастера своего дела: никто не сможет выбраться отсюда, если того не захочет руководство. Можно даже не пытаться сбежать.
Путь от моего бокса до лабораторий не особо длинный, но с каждым шагом время будто всё больше замедляется. Возможно, я не готов к тому, что мне могут сказать. Точно не готов.
Лифт бесшумно поднимает меня на два уровня выше, открывая свою металлическую пасть и выпуская в огромный лабиринт, состоящий из множества испытательных комнат и лабораторий. Здесь без особого труда можно заблудиться и стать подопытной крысой. Хотя, я и так лишь один из многочисленных экспериментов кого-то свыше.
Рядом, уже неспешно, на своих маленьких колесиках едет очередной андроид. Молчаливый, в отличие от моего. Что ж, это к лучшему.
Он приводит меня прямо в главный корпус, где мне тут же навстречу выбегает взвинченный мужичок, старавшийся на ходу напялить на нос очки. И всё же, эти учёные уж слишком странные. Но наблюдать за ними очень даже забавно, и чувство одиночества понемногу притупляется. Есть и такие, которые ещё бесчувственнее, чем машины, но их не так много. Можно и потерпеть. Всё равно мне повезло с курирующим ученым. Возможно, благодаря Хоффману я все еще не сбрендил в этом кошмарном месте.
— Маркус, рад тебя видеть, мальчик мой. Как всегда вовремя. Тебя же оповестили о результатах. Рад? — так и не разобравшись с очками, учёный просто небрежно суёт их в карман своего халата.
— Взаимно, Хоффман. Да, железяка уже рассказал о том, что все показатели соответствуют норме. Но, честно говоря, я ещё не могу точно сказать, что именно чувствую.
— Понимаю, беспокоишься, что там опять не понравятся результаты, — с этими словами Хоффман театрально показывает пальцем вверх, тем самым обозначая Шервуда со своими приближёнными, и попадает прямо в точку.