Сердце гулко бьётся в груди, ладони потеют. Я, чёрт возьми, боюсь выходить. Внезапная тревога просто не позволяет сделать несколько шагов вперёд. Словно что-то должно произойти. И явно нехорошее.
— Ты в порядке?
Хоффман останавливается рядом, готовый к любому развитию событий. Неужели со стороны все так плохо? Чувствую себя, конечно, паршиво, и волнение перерастает в параноидальную тревогу. Готов поклясться, что каждая клетка в моём теле чувствует что-то неладное. На открытой местности я как на ладони. И любой сможет в секунду перейти в наступление.
— Я не уверен, что хочу выходить.
Старику никогда не стоило врать. Уж слишком он проницательный, чтобы принять ложь за действительность. А это так же означало, что может быть задано слишком много вопросов. И на них никогда не захотелось бы отвечать. Проще рассказать все, как есть.
— Понимаю твою тревогу, но уверяю, что тебе ничего не грозит. Поверь, ты потом меня поблагодаришь за это. Ну же. Ну хочешь, сделаем, как раньше?
— Одновременно?
— Ну вообще-то на спор… Но можно и одновременно, — Хоффман опять заходится смехом.
И это вселяет больше уверенности. Стоит меньше напрягаться. Как часто я себе об этом говорю, и как часто это совершенно не помогает.
На улице пахнет иначе. Сложно объяснить, как именно. Просто не только запахи, но и все остальное иначе ощущается. Раньше я подолгу находился на балконе, но все же это совершенно разные вещи. Дальше маленькой огороженной площадки на высоте десятков метров я все равно уйти не мог.
В огромном сквере изредка можно встретить людей: кто-то живо о чем-то дискутирует, кто-то обедает, или же читает книгу. Некоторые радостно приветствуют Хоффмана. Не проходит и пары минут, как к нам подбегают две молоденькие девушки, слишком похожие друг на друга. Светлые волосы примерно одинаковой длины, схожая одежда и даже черты лица. Наверняка сёстры.
— Добрый день, мистер Хоффман, а мы как раз к вам.
— Здравствуйте, ко мне?
— Ну да, по поводу научной работы.
— Опять вы все прослушали… Я же предупреждал, что сегодня консультаций проводить не буду.
Значит, студентки. И, судя по всему, не особо внимательные. Девушки растерянно хлопают глазами, не зная, что сказать. Одна переводит взгляд на меня и, смущенно улыбаясь, отворачивается. Только сейчас я замечаю, что и вторая, то и дело, поглядывает в мою сторону. И они очень старательно пытаются это скрыть.
— Но мы так старались…
— Увы, но сегодня у меня неотложные дела. Увидимся на лекциях.
Девушки хотят что-то возразить, но Хоффман буквально срывается с места, утаскивая меня за собой. Оборачиваюсь - и тут же встречаюсь с заинтересованными взглядами.
— Остались бы ещё немного, я бы сжалился, и пришлось бы возвращаться в свой кабинет. Одни из лучших студенток со своего потока.
— И весьма невнимательные.
— Да что-то мне подсказывает, что сюда они пришли не просто так.
И Хоффман, хитро улыбнувшись, начинает насвистывать какую-то уж больно знакомую мелодию.
— Ну и что ты рассказываешь обо мне своим студентам?
— Ничего я сам не рассказываю. Лу и Мия увидели твою фотографию, да стали расспрашивать. Ну, и я рассказал о своём молодом способном племяннике самую малость. Им этого, похоже, было недостаточно.
— Гилберт…
— Ну, а что? Девушки молодые...
На этот раз смеемся уже оба, хотя тот факт, что меня начнут преследовать две студентки, настораживает. Если это действительно лучшие ученицы Хоффмана, то упорства им не занимать.
И я все ещё восхищаюсь многозадачностью Гилберта. Полностью посвящая себя работе, он так же нашёл время для преподавания и налаживания личной жизни.
Мы уже почти выходим в промышленный городок, когда у Хоффмана звонит коммуникатор. Я не слышу, что говорят, но судя по лицу Гилберта, ничего хорошего ждать не стоит. Похоже, придется возвращаться назад.
С одной стороны, исчезнет тревога, которая все ещё не отпускает. Словно дремлющий питон, который уже полностью отдался во власть сна, но стоит лишь чуточку пошевелиться, как кольца смыкаются с двойной силой. Но с другой стороны возвращаться мне не хочется. Остаться бы подольше, насладиться этими мгновениями, впитать в себя весь мир, запомнить каждый сантиметр. Позволить чувству свободы разгореться хотя бы на непродолжительное время.
— Боюсь, мне все же придется вернуться обратно.
— Что-то серьёзное?
— Лиззи опять все крушит. Нужно вернуться.
— Я могу помочь?
— Нет, ты должен идти в Поппи. Там тебя кое-кто ждёт.
Хоффман сильнее хмурится и, развернувшись, практически срывается на бег, оставляя меня в замешательстве.
— Стой! О ком ты говоришь?
— Иди в кафе и узнаешь. И да, передай от меня привет, —Гилберт даже толком не оборачивается, когда кричит, чем вызывает недоумение у прохожих.
Прекрасно… Просто замечательно! Старик ушёл, а мне теперь нужно встретится с каким-то незнакомцем. Все это как-то подозрительно. Может быть, вернуться? Все равно я не буду чувствовать себя комфортно в компании чужого человека. Не думаю, что Хоффман сильно расстроится, узнав об этом. Хотя, кто знает. Вдруг меня будет ожидать иная реакция?
Без Хоффмана становится как-то уж совсем не по себе. А может быть, он пригласил человека, который смог бы пролить хоть немного света на моё прошлое...
Не думаю, что полностью предоставлен себе. Это же Шервуд. Уверен на все сто, что за мною наблюдают прямо сейчас. И в случае какой-нибудь непредвиденной ситуации, тут же обозначат себя.
Мне все это не нравится, и тем не менее через десять минут я лицезрею пестрый ресторанчик, который выглядит на фоне одинаковых серых зданий слишком уж неестественно. Словно цветная клякса на наброске. Ресторан полон людей, ненавязчивая музыка и, естественно, аромат знаменитого жаркого от Поппи. Все, как и описывал мне Хоффман. Я давно хотел здесь побывать. Но вот только без ощущения, что в любой момент кто-то вонзит мне нож между лопаток.
Я ещё могу передумать.
Мелодия ветра затейливым перезвоном сообщает о приходе очередного посетителя.
Нужно уходить.
Никто даже не обращает внимания, продолжая заниматься своими делами.
Здесь небезопасно.
Официантка радостно приветствует меня, уже готовая зачитать все меню наизусть. Но названия блюд я все равно не запомню. Даже не стану вникать.
Я хочу убежать.
Это была плохая затея. Паника слишком быстро нарастает. Лучше уйти. Расскажу обо всем Хоффману. Направляюсь к выходу под удивленный возглас официантки.
Осматриваюсь напоследок - и сердце словно током прошибает, стоит мне увидеть знакомое лицо.
Так вот к кому Гилберт так спешил меня отвести.
Ладони потеют, стоит нам встретиться взглядами. Она практически не изменилась и все же, кажется, будто я вижу её впервые.
Мама резко поднимается с мягкого кресла, но дальше не идёт. Так и смотрим друг на друга практически через весь зал.
Меня забрасывает в детство, где существенными проблемами были соседские мальчишки-задиры, запрет на мороженое раньше обеда и принуждение к дневному сну. Безмятежное время и рядом всегда мама. Словно ангел, защищающий меня от любых опасностей. Я помнил ее всегда, но с годами образ становился все более смутным. А теперь он вновь такой яркий. Совсем как солнце, прорвавшееся сквозь облака. Сначала лишь маленький лучик, а уже через несколько минут - шквал яркого света.
Ноги сами несут меня прочь. Это все слишком. Господи, как же жарко, сердце колотится как бешенное. Словно по заговору навстречу идёт слишком много людей.
Нескончаемый поток. И каждый нарочито старается коснуться меня. Стереть частичку меня. Хотят уничтожить.
Мир взрывается красным огнём, а где-то вдалеке словно раскаты грома. Но они все ближе. Я чувствую это.
И вновь разряд тока, но это лишь прикосновение. А кожа как раскалённые угли. Они сожгут меня!
Очередное касание раскалённого железа и раскаты грома прямо над ухом.
Это выше моих сил.