Вот только Эмили сейчас не могла себе позволить отойти далеко от дома. Это с ней паладин Кросс церемонится — а что будет с Хароном, если он вернётся сюда в её отсутствие? Дом наводнили рыцари, Эмили где-то чёрт носит… К гадалке не ходи, всё закончится бойней. А так, может, я успею что-то предпринять? — грустно подумала Эмили.
Она же всё-таки дочка Джеймса, её слово на Пустоши хоть что-то да значит — или уже нет? Или тот защитный покров, сияющая броня репутации, что досталась ей по наследству от отца, уже не действует? Ведь каждый неверный шаг мисс Данфорд, каждое её неосторожное слово оставляет вмятины и пробоины на этом доспехе; господи, папа, надолго ли его ещё хватит?.
Геката подбежала к очередному кустику. Эмили остановилась, ожидая, пока псина закончит свои дела.
В принципе, можно разобраться с проблемой иначе, — рассеянно подумала Эмили. В голову полезли мысли из тех уголков сознания, о существовании которых она лишний раз предпочитала не вспоминать. Они же так проголодались, эти рыцари. А в подвале дома ещё с весны осталась упаковка с крысиным ядом.
Нет, серьёзно. Это обезопасит Харона и развяжет руки ей. А уж избавиться от трупов она сумеет…
Эмили тяжело вздохнула. Подозвала собаку. И зашагала в сторону дома.
Утром двадцать шестого июля Эмили готовила завтрак на своей кухне. Готовила не на двоих, а только для себя — и до чего же непривычным и неправильным это казалось. Ещё в мае, после того, как Уинтроп вернул к жизни дряхлую газовую плиту, Эмили с Хароном договорились готовить по очереди — это же рационально? Пока один пытается соорудить что-нибудь съедобное из даров Пустоши, другой занимается своими делами. Но на практике так получалось редко. Когда на кухне хозяйничала Эмили, Харон то и дело заглядывал к ней — проверить, всё ли в порядке с газовой плитой, убедиться, что Эмили не оттяпала себе палец разделочным ножом… Ну, а когда наступала очередь Харона, то уже Эмили лезла ему помогать. Без особой на то необходимости; ей просто нравилось быть с ним рядом и болтать обо всякой ерунде, вот и всё.
Но Харон не появлялся дома вот уже три дня.
— Думаю, дело было так, — паладин Кросс не спеша пригубила чай из термоса. — Гуль напился со своими новыми друзьями у бабули Спаркл, захотел поживиться дорогостоящим оборудованием и напал на аванпост. А потом на трезвую голову осознал, что натворил, и решил покинуть Столичную Пустошь.
Эмили перехватила нож поудобнее. Мясо брамина — жилистое, жёсткое, — ещё не успело до конца разморозиться, и разделывать его было достаточно непросто.
— Или так, — Кросс устало прикрыла глаза. — Он подыскал новых работодателей. Более щедрых, чем ты, и более влиятельных. И уничтожение аванпоста Братства было его первым заданием и одновременно проверкой на лояльность. Да, я знаю, Анклав не ведёт дел с гулями. Но думаю, для Харона Эдем сделал бы исключение, учитывая его прежние… заслуги.
Кусочки браминьего мяса отправились в глиняную миску. Эмили присыпала их полукольцами лука (да здравствует лаборатория гидропоники в Ривет-Сити), вытряхнула поверх томатную пасту из консервной банки и начала перемешивать. Ярко-красная масса влажно поблёскивала в лучах утреннего солнца. Несколько капель окропили алыми брызгами белую скатерть.
— А может, у гуля просто развился психоз на почве неполноценности, — продолжала паладин Кросс. — И все эти смерти — просто дань его безумию.
Эмили сняла с подставки увесистую чугунную сковороду. Фунтов двенадцать, не меньше. С такой кухонной утварью можно обойтись и без биты с гвоздями.
— Он не вернётся, Эмили, — мягко сказала Кросс. — И это хорошо. Для вас обоих. Пойми, это природа. Гули озлоблены на весь род людской, и с этим ничего не поделать. А ты ведь похожа на папу не только внешне. У Джеймса было доброе сердце. Он был уверен, что в каждом из нас есть хотя бы частичка добра, хоть лучик света. Вот и ты решила, что можно перевоспитать чудовище. Но там просто нечего было спасать.
— Вы, должно быть, хорошо разбираетесь в людях, паладин Кросс, — Эмили потянулась за солонкой.
— Да. И Эмили, не забывай: ты не одна. Несмотря на то, что экспедиция в Восемьдесят Седьмое Убежище завершилась столь бесславно, в Братстве многие тебе симпатизируют. И я в том числе. Даже если бой проигран — война продолжается, Эми. Наша война. И мы с тобой могли бы нести знамя Братства плечом к плечу…
Эмили опустила сковородку на плиту.
— Тут слишком много, — сказала она, глядя на кусочки рагу в миске. — Будете?
— Выглядит вкусно. Не откажусь, — вежливо улыбнулась паладин Кросс. — И, если можно, ребят тоже позову. Пусть хоть немного попробуют.
— Конечно, — отозвалась Эмили. И надолго задумалась. Не над предложением Кросс, ясное дело, — а о сути доброты. Раньше-то для Милли Данфорд всё было очевидно: хорошему человеку просто не может прийти в голову мысль о том, чтобы причинить кому-то вред. «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца», ну и так далее. Но теперь она поняла: да ведь всё наоборот. Истинная доброта не имеет ничего общего с невинностью. Она возникает там, где расходятся дороги намерений и действий.
Двадцать седьмого июля паладину Кросс надоело ждать.
— Собирайся, милая, — велела она, заглянув в спальню, где Эмили только под утро смогла уснуть на слишком просторной кровати. — Мы отправляемся в Цитадель. Приказ Старейшины.
— Есть новости про Харона? — спросила Эмили хриплым спросонья голосом.
— Никаких новостей, — Кросс покачала головой. — Хотя я всё равно уверена, что смерть ребят на Фаррагут-Вест — дело рук этого гуля. И не я одна так считаю, жаль только, доказать мы ничего не можем… Нет, Старейшина вызывает тебя не из-за этого.
— ГЭКК? — растерялась Эмили. — Я же всё рассказала. Всё, что было мне известно.
— Возможно, Лайонс просто хочет знать немного больше, — лицо паладина Кросс было непроницаемым. — У тебя полчаса на сборы. Собаку можешь взять с собой, о ней мы позаботимся. И оденься как следует, не пристало дочери Джеймса появляться в Цитадели в таком виде.
— А я могу отказаться? — тихо спросила Эмили. — Остаться дома?
— Ты можешь, — кивнула паладин Кросс. — Но я бы тебе не советовала так поступать.
*
Путь до Парадиз-Фоллз вышел непростым. Не в том смысле, что опасным — скорее, скажем так, тягостным. Ленни ведь чего ожидал? Быстрой и эффектной развязки. Ну, например, что мистер Бёрк помашет контрактом и просто прикажет Харону пойти и застрелиться из собственного дробовика. Вот это вышла бы потеха, а главное — поделом, мстительно думал Ленни, ощупывая вмятину на виске — след от удара прикладом.
Но вот такого расклада — что чёртов психопат будет вместе с ними таскаться по городам и весям — Ленни и в страшном сне привидеться не могло!
Харон почти всё время молчал — но лучше бы он костерил их с Бёрком на чём свет стоит, честное слово. От взгляда верзилы, пустого и холодного, Ленни делалось не по себе. Этот ублюдок с промытыми мозгами — он же абсолютно, полностью безумен! Вспомнить хотя бы, как он разделался с парнями с Фаррагут-Вест…
Те железячники, конечно, сами напросились. Мистер Бёрк изначально не собирался лезть с ними в драку — он же всё-таки дипломат, а не солдат Анклава. Но одного из патрульных Братства очень-очень заинтересовало, куда это тёмной ночью спешат двое грязных вонючих зомби в сопровождении мутного гулелюба, и зачем это они забрались так далеко от Подземелья, и как это им достало наглости дотащить свои гниющие задницы до аванпоста Братства… Ленни-то такого дерьма за свою жизнь наслушался препорядочно. А вот мистеру Бёрку, похоже, подобное было внове.
— Но ведь это чёрт знает что такое, — сказал он, страдальчески поморщившись. — Дикость какая-то. Харон, а ну-ка убей их всех, пожалуйста. С максимальной жестокостью.