— Это действительно сюрприз! — По Аните было видно, что она нисколько не удивилась, ожидая все время чего-то вроде этого.
— Нет, — сказал Клод. — Мы оба знаем, кто их отправил.
— Что вы собираетесь делать?
— Делать? — Кажется, он пришел в замешательство. — Ничего.
— Ничего? Никакого миротворческого жеста?
— То есть?
— Разве вы не поняли, что я сказала? Вы можете сделать кому-нибудь добро, избавившись в то же время от своего комплекса вины. Ну, скажем, отправьте сестре Моники и ее мужу билеты, пригласите их сюда в оплаченный отпуск.
— Не знаю… Вы думаете, я должен?..
Анита оставила Клода размышлять над этим. Она вышла из дома и из его жизни. Он даже не заметил, как она это сделала.
Она ощущала себя свободной, ничем не связанной. Плывя с приливом, она распутывала все запутанные линии судьбы. Завтра приедет Фелипе, и Анита не могла дождаться этого, заранее сгорая от счастья и восторга.
Она была счастлива, потому что не знала о том, что случилось до ее рождения. Новости все еще лежали под спудом времени. Но ее приезд разворошил старое, давая жизнь ростку, который пока только проклюнулся.
Круги судьбы сплетались в новые узоры.
Анита вышла из дома Клода, не очень хорошо представляя, как вернется в отель. Идти пешком было не только очень далеко, но и опасно. Обочина дороги была очень узкой. Луна пряталась за облаками, и стояла полная темнота.
Свет из кабачка мигал, словно маяк, и Анита с чувством облегчения направилась было к нему. Она спросила хозяина, нельзя ли воспользоваться его телефоном, и, с его разрешения, заказала по телефону такси. Она решила, что ждать машину просто так глупо, и сделала то, что сделала бы Кэти на ее месте — взяла себе джин с тоником. Но, не в пример Кэти, Анита не стала допивать его, когда прибыло такси. Оставив на стойке почти целый стакан, подгоняемая какой-то непонятной тревогой, Анита вскочила в машину.
На первом же перекрестке из-за тучки выглянула луна, пребывающая, должно быть, в весьма кокетливом настроении. Идущая навстречу машина имела преимущество, и водитель такси терпеливо притормозил. Машина пронеслась мимо, обдав их ветром, и сердце Аниты сжалось — она успела разглядеть знакомый профиль. Но она была в таком состоянии, что не решилась доверять собственным глазам и не поверила, пока шофер не сказал:
— Наш герой вернулся.
— Это был Фелипе Санчес?
— Вы его знаете?
Сердце ее гулко стукнуло.
— Да, я его знаю. — Анита наклонилась вперед.
— Поезжайте за ним. Если вы его догоните, я заплачу двойную цену и двойные чаевые.
— Si, сеньорита, — ответил шофер, резко опуская ногу на педаль газа.
Машина Фелипе была мощнее, но у него не было вдохновения в виде двойной оплаты и двойных чаевых. Не было у него и шести голодных ртов на иждивении, и он не тратил каждую песету еще до того, как она заработана. А Анита тем временем уже сожалела о своем поспешном обещании — такси брало повороты на двух колесах и собиралось взлетать с каждого ухаба. Оставалось надеяться, что она все же останется в живых, чтобы выполнить свою часть договора с водителем.
Каким-то чудом им удалось все же догнать Фелипе, еще большим чудом — прорваться вперед и, сигналя ему гудком, виляя по дороге из стороны в сторону, заставить его остановиться, встав самим так, чтобы загородить ему проезд. Анита расплатилась с водителем такси. Фелипе выскочил из машины с видом крайнего гнева. На полдороге они встретились.
Гнев на его лице сменился удивлением, и на миг Аните показалось, что вот сейчас он схватит ее в объятия и обрушит на нее шквал поцелуев. Фелипе шагнул вперед и остановился. Лицо его приобрело вежливое и безразличное выражение.
— Ну, и что это такое? — спросил он, словно она вела себя как не очень умный ребенок.
— Честное слово, не знаю. Какой-то глупый порыв.
— Он мог выйти тебе боком. Вот возьму и не повезу тебя в отель или где ты остановилась.
— Там же, где и раньше. Но я и не прошу, чтобы ты подвозил меня.
— Глупышка! — Он взъерошил ей волосы, прощая детскую шалость. — Садись.
Она послушалась, глотая слезы. Его немного преувеличенное легкомысленное обращение выбило ее из колеи. Словно не было между ними прежнего глубокого взаимопонимания и тепла. Анита даже вдруг подумала: а не выдумала ли она эти объятия, поцелуи, чудо взаимной любви? Поэтому и рассердилась:
— Нет, Фелипе Санчес. Не сяду.
И тут Анита увидела, что под его вежливостью спряталось напряжение. Его глаз задергался в нервном тике — странное проявление нервозности для человека, чья храбрость на арене рядом с быками производила впечатление не совсем нормальной.