Я с печалью думал о своем чудесном доме, где сейчас принимали достойного Барнэби. Уходя из дома, я заметил на кухне жирный паштет с золотистой корочкой и словно чуял запахи жареной телятины и окорока, которые обожаю.
Когда старик Панкейдроп стал прощаться, меня охватила радость, что я не очень припозднился.
— Вернусь как раз к десерту, — сказал я себе. — Горячие пироги с яблоками и пудинг с клубникой.
Знаете ли вы блюдо вкуснее, чем пудинг с клубникой, крем которого полит выдержанным киршем? Я не знаю…
От Докхида до Стэнуорт-стрит идти не далеко, особенно если сократить путь по проулкам. Кажется, я даже бежал, ибо, добравшись до дома и ковыряясь ключом в замочной скважине, тяжело дышал.
— Ку-ку! Вот и я! — крикнул я из коридора.
Никто не ответил.
В вестибюле не было света.
Газовый рожок не горел. Ни единый лучик света не просачивался из-под двери столовой.
А где аппетитный запах горячего соуса и паштета?
По спиральной лестнице в углу прихожей стекала мертвая тишина.
— Эй! Почему молчите, словно умерли?
Я толкнул дверь столовой, и в лицо мне пахнуло ледяным ветром.
Я зажег свет.
В холодной и мрачной комнате было пусто.
Как и во всем доме.
Куда подевались Джейн, Майкрофт, Эльфрида, Барнэби, Дайтон и кот Грималкин?
Почему кастрюли и блюда были пусты и вычищены, словно никогда не служили для приготовления вкусных сочных яств? Почему очаг заполняла холодная зола?
Почему?
Я задавал эти вопросы себе и задаю всем, кого интересует моя таинственная история.
Вопросы остались без ответа.
Через полгода я превратился в грязного пьянчужку — меня ежедневно подбирали на улице, а судья из Олд-Бэйли, едва скрывая отвращение, приговаривал к штрафам.
Однажды в пятницу вечером, когда я перебрал в таверне «Длинная змея» в Докхиде, появился мистер Панкейдроп и угостил пуншем. Бармен принес полную салатницу, и я, похоже, вылакал большую часть пойла. Мистер Панкейдроп выразил недовольство мною и заработал пощечину.
Меня выставили за дверь.
Но настроения не испортили.
— Во всем виноват этот старый дурак! — вслух повторял я про себя. — Без того поганого пунша в его честь сидел бы в кругу семьи, наслаждаясь жареной телятиной и окороком, объедаясь пирогами с яблоками и пудингом с клубникой. Нет ничего лучше пудинга с клубникой!
Я вернулся на Стэнуорт-стрит и вошел в дом.
В воздухе носился чудесный запах жаркого, а из-под двери столовой тянулась полоска света.
— Ку-ку! — вскричал я, толкнув створку.
Меня встретил радостный хор приветственных криков.
У залитого светом стола собралась вся семья.
Но Джейн с торчащим языком висела на люстре. Эльфрида, скорчившись на плюшевом кресле, усмехалась, и руки ее удерживали кишки, выползавшие из распоротого брюха.
Посреди стола в кровавом соусе плавала голова Барнэби — искаженный рот изрыгал ужасные ругательства.
Невероятно бледный Майкрофт красными от крови руками заканчивал обдирать труп Грималкина.
Я бросился назад с воплем ужаса и едва успел увернуться от розового призрака. Однако успел узнать Дайтона — со слуги живьем содрали кожу.
И это кровавое адское сборище, воя в один голос, упрекало меня в том, что я опоздал к десерту…
Разрешите, господа, удалиться. Меня ждут. Чистая правда. Кое-где ждут.
Я поджег свой любимый дом на Стэнуорт-стрит.
Вместе с ним сгорели семь соседних жилищ.
В огне погибло множество людей.
Меня повесили.
Теперь вы понимаете, почему я говорю, что меня ждут…
Странная женщина восклицает
— Господа!
Голос ее зазвенел как яростный удар гонга.
— Господа! Я явилась сюда не ради того, чтобы поглощать неудобоваримые напитки и развлекаться в компании случайных людей. Уходя, суну, если надо, мелкую монетку одному из слуг в оплату за ваше короткое гостеприимство. Темные улицы вымерли — промозглая погода и сырость от ночного тумана разогнали людей по домам. От Монтэгю-стрит, где живу, я разглядела всего три освещенных окна, но они, увы, соседствовали с закрытыми дверями. А на пороге этого дома, размахивая фонарем и приглашая зайти, стоял человек — так я оказалась среди вас.
Я вас не знаю, и вы не возбуждаете во мне особого любопытства, а потому не собираюсь вглядываться во тьму, которая ревниво скрывает ваши лица. Я, мисс Грейс Аберкромби, не прячу лица, ибо происхожу из знатного мидлендского семейства. Мой долгий путь не завершен. Но боги наделили меня упорством и терпением.