Нови Пазар, каким-то образом продолжал оставаться croix mystique на ладони Европы и МИД вынужденно обратился в Контору за помощью. Контора знала кому поручить.
Каждый день на протяжении 2½ лет, Пират отправлялся в Сент-Джеймс Парк проведать Аденоида. Он чуть не чокнулся. Хотя ему и удалось разработать ломаный диалект, на котором они с Аденоидом могли общаться, его всё же весьма ограничивала нехватка носовых полостей для правильной фонетики, так что общение превращалось в изнурительные мытарства. Пока они на пару сморкались взад-вперёд, алиенисты в чёрных длиннополых костюмах, последователи доктора Фрейда, на которого Аденоиду было, в общем-то, чихать, стояли на приставных лестницах вдоль его отвратительного грязно-серого бока и лопатами вбрасывали новейший чудо-препарат, кокаин—белую субстанцию подтаскивая коробами, по очереди, на ряд приставных лестниц, откуда та расшвыривалась по колышливому гландоподобному, посыпая бактерии с токсинами гнусаво пузырящиеся в его кавернах, без всяких видимых последствий (хотя как знать что ощущал при этом Аденоид, не так ли?)
Однако лорд Блатрард Осмо наконец-таки мог уделять всё своё время Нови Пазару. В начале 1939, его обнаружили утонувшим при загадочных обстоятельствах в ванне наполненной тапиоковым пудингом в доме Небезызвестной Виконтессы. Нашлись такие, кто усмотрел в этом руку Конторы. Минули месяцы, началась Вторая Мировая война, прошло ещё несколько лет, из Нови Пазара никаких вестей. Пират Прентис спас Европу от Балканского Армагеддона, который кошмарился старикам и те метались на своих ложах в беспробудном ужасе пред его грандиозностью—но только не перед второй мировой, разумеется. Впрочем, в тот период Контора позволяла Пирату только гомеопатически крохотные дозы мира, чтобы он не пошёл вразнос, однако бы и не отравился ими.
* * * * * * *
У Тэди Блота обеденный перерыв, но иного ли наобедаешь примятым банановым сэндвичем в обёртке из провощённой бумаги поверх прочих необходимостей в его стильной планшетке—крохотная шпионская фотокамера, коробочка тянучек, ментоловых пастилок на основе стручкового перца Для Мелодичности Голоса, солнцезащитные очки по рецепту, в золотой оправе как у генерала МакАртура, пара серебряных щёточек-расчёсок в форме пылающего меча ГКСЭС, подарок Мамы, который он находит весьма изысканным.
В это полное измороси зимнее утро он направляется в здание серого камня, недостаточно крупное или историческое, чтоб упоминаться в каком-либо путеводителе, в двух шагах от площади Гросвенор, чуть в стороне от официальных воинских маршрутов и коридоров через столицу. Когда печатным машинкам случается прервать свой стрекот (8:20 и прочие мифические моменты), а в небе не гудят американские бомбардировщики и уличное движение вдоль Оксфорд-Стрит не слишком интенсивно, можно даже услышать чириканье зимних птиц снаружи, слетевшихся к кормушкам, что понаставили девушки для них.
Плитки мостовой скользки туманом. Это середина дня давящей сумрачности, табачного голодания, головой боли и тяжести в желудке, миллион бюрократов усердно составляют планы смерти и некоторые даже осознают это, многие уже оприходовали вторую или третью кружку или фужер, что создаёт тут определённую ауру отчаяния. Но сейчас, минуя вход обложенный мешками с песком (временные пирамиды воздвигнутые для излишне любопытных), Блоту не до этого всего: он слишком поглощён подготовкой возможных оправданий, если его застукают, хотя это вряд ли, просто на всякий...
Добродушная, резинкожвачная, девушка-очкарик на контроле приглашающе махнула ему подыматься дальше по лестнице. Адъютанты в плотно-шерстяном расходятся вдоль коридоров по совещаниям, замы-завы, час-другой прихлёбывать по глоточку, дремать, и его, в общем-то, не видят, он тут примелькался, ну-этот-как-его, они тут вроде с Оксфордской, Лейтенант что работает в конце коридора в ТОТСССГ...
Старое здание поделено распорядителями трущоб войны. ТОТСССГ сокращение от «Технические Отделы Трансакций Союзных Сил по Северной Германии». Это сеть прокуренных закоулков бумаготворчества, в данный момент почти безлюдная, с высокими, как надгробные камни, пишущими машинками. На полу замызганный линолеум, окон нет: электрический свет жёлтый, дешёвый, безжалостный. Блот заглядывает в кабинет своего старого друга по Колледжу Исуса в Кембридже. Лейтенант Оливер («Тантиви») Махер-Маффик. Никого. Тантиви и Янки вышли на обед. Отлично. Достаём камеру, включаем настольную лампу, рефлектор направляем так, чтоб...
Должно быть такие же загородки по всему ЕТВД: три нищенские стенки прессованной фанеры исцарапанно-кремового цвета, даже своего потолка нет. Кроме Тантиви тут размещён его американским коллега, Лейтенант Тайрон Слотроп. Столы их поставлены под прямым углом, так что и не не взглянуть в глаза друг другу, пока не скрипнешь стулом на 90°. Стол Тантиви аккуратен, у Слотропа же жуткая свалка, где и сам чёрт ногу сломит. Он не расчищался до столешницы с 1942. Навал слежался, слоя скрепились вкраплениями бюрократической молофьи, что упорно просачивается к самому дну миллионами своих крошечных завитушек от красной с коричневым стирательной резинки, карандашной стружкой, лепёшками ссохшихся пятен чая или кофе, следами сахара и Домашнего Молока, в супесь примешаны пригоршни сигаретного пепла, мельчайшие волоконца чёрных лент для пишмашинки, выколупанные и брошенные тут же, канцелярский клей в процессе разложения, кусочки аспирина размолотые в пыль. Затем следуют россыпи скрепок, кремней для зажигалки Зиппо, резиночек, канцелярских скоб, сигаретных окурков и скомканных пачек, случайно затесавшиеся спички, кнопки, огрызки ручек, обломки карандашей всех цветов и оттенков включая так-жутко-трудно-где-найти гелиотропный и горчичный, Гладкий Вяз Таблетки Тэя от Горла, присланные мамой Слотропа, Нэйлин, аж из Массачусетса, кусочки лент, бечёвок, мела… всё покрывает слой забытых циркуляров, корешков от коричневых продовольственных талонов, телефонных номеров, неотвеченных писем, истёртых листов копирки, и тут же размашистые наброски аккордов укулеле для дюжины песен, включая «Джонни Дюбэ нашёл розу в Ирландии» («У него попадаются неплохие аранжировки»,– уверяет Тантиви,–«ну как бы американский Джордж Формби, если возможно такое представить».– Но Блот решил, что лучше не пробовать.) Пустая бутылочка тоника для роста волос «Кремль», затерянные кусочки пазла различных форм, где представлены часть карего левого глаза Ваймаранера, бархатные зелёные складки халата, сизые разводы в отдалённой туче с нимбом оранжевого взрыва (вероятно, закат солнца), заклёпки в обшивке Летающей Крепости, розовая внутренняя сторона ляжки обиженной девушки с настенного постера… пара старых Еженедельников Разведывательной Информации при армейском разведуправлении, штопором свившийся завиток лопнувшей струны укулеле, коробочки бумажных звёзд с липким задом для маркировки разными цветами, части развинченного фонарика, крышка от круглой коробочки обувного крема Нагета, в которую Слотроп иногда заглядывает за своим размытым медным отражением, всевозможное количество справочников из библиотеки ТОТСССГ в конце коридора—технический словарь немецкого языка, Специальный Справочник или План Города изданный МИДом—и обычно, если не утащили или не выброшен, номер Новостей Мира тоже где-нибудь воткнут—Слотроп заядлый любитель чтения.