На стене у стола Слотропа прикноплена карта Лондона, которую Блот сейчас фотографирует свой миниатюрной камерой. Его планшетка распахнута и по загородке начинает расплываться запах бананов. Может закурить для маскировки? Тут не проветривается, а то догадаются, что кто-то заходил. Ему потребовалось всего четыре экспозиции, чихк-чик-трак, ух до чего уже наловчился—кто-то заглянет, просто роняешь камеру в раскрытую планшетку где банановый сэндвич смягчает падение, маскирует подозрительный звук и заснятую кассету данных, столько всего и сразу.
Жаль, что тот, кто платит за эту маленькую шалость, не раскошелился на цветную плёнку. Интересно, велика ли разница, но Блот не знает кого можно спросить. В звёздах наклеенных на карту Слотропа представлен весь спектр, начиная с серебряного (с пометкой «Каролина») в одном созвездии с Глэдис, зелёная, и Катариной, золотая, а взгляд переходит на Алису, Делорес, Ширли, парочка Сэлли—тут в основном красные и синие—гроздь возле Тауэр-Хилла, фиолетовый сплошняк вокруг Ковент Гарден, туманность перетекает в Мэйфэйр, Сохо, и дальше к Вимбли и наверх к Хэмпстед-Хит—в любом направлении расходится это небесное мерцание частью отклеившихся звёзд из Каролин, Марий, Анн, Сюзан, Элизабет.
Но возможно цвета клеились как попало, без кодировки. Может даже и девушки не настоящие. От Тантиви, после нескольких недель расспросов невзначай (мы знаем, что вы учились вместе, но задействовать его было бы рискованно), Блот может только доложить, что Слотроп работает над этой картой с прошлой осени, примерно с того времени как начал выезжать как представитель ТОТСССГ на обследования разрушений в местах попадания ракет-бомб—и в разъездах по местам, где погуляла смерть, у него явно находиться время приударить за девушками. Если имеется некая причина клеить эти бумажные звезды каждые пару дней, то он о ней не распространяется—похоже, это не для посторонних. Карту видит один только Тантиви и тот относится к ней со снисходительностью дружелюбного антрополога: «Некая разновидность безвредного Янковского хобби»,– отвечает он своему другу Блоту. «Может, чтоб не потерялись. У него и вправду довольно напряжённая общественная жизнь.» А затем начинет делиться историей про Лорейн с Джуди, про гомосексуального констебля Чарльза, пианино в мебельном фургоне, или эксцентричный маскарад с участием Глории и её всё ещё аппетитной мамочки или о ставке в целый фунт на игру Блеквуд-Престон в Норт-Енде, про бесстыдную версию «Тихой ночки», и судьбоносный туман. Но ни одна из этих тем не развеет туман недоумения тех, кому докладывает Блот.
Ну вот. Дело сделано. Планшетку застегнул, лампу выключил и поставил где была. Может успеет перехватить Тантиви в МЕХАНИКЕ И КОЛЕНВАЛЕ, самое время для дружеской кружки. Он покидает фанерный лабиринт в слабом жёлтом свете, против течения возвращающихся девушек в галошах, Блот неприступно неулыбчив, нет времени на шлёпы-щекотульки, знаете ли, ему сегодня ещё и работу надо сдать.
* * * * * * *
Ветер изменился, дует с юго-запада, и барометр падает. Чуть за полдень, а стемнело будто вечер уже под этой массой дождевых туч. Сегодня была долгая идиотская гонка к нулевой отметке, но как всегда смотреть не на что. Говорят, это случай взрыва в воздухе с недолётом, горящие куски ракеты рассеялись на многие мили, главным образом в реку, а тут всего один кусок, неизвестно какой формы, да и тот взят в оцепление оцепили ещё до приезда Слотропа, самая плотная охрана из всех, что он вообще встречалась, и самая недружелюбная. Мягкие, линялые береты на фоне шиферных туч, «стэны» с глушителями, поставлены на стрельбу очередями, усищи поверх рта покрыли верхние губы, угрюмы—Американскому Лейтенанту даже и взглянуть нельзя, нет, не сегодня. ТОТСССГ, конечно, бедный родственник для разведки Союзных Сил. Но хоть на этот раз не только Слотропу от ворот поворот, он с холодным удовлетворением пронаблюдал как его ровню из ТехИнформа, а вскоре и шефа того же отдела, который прирулил на своём Волсли Воспе качать права, спровадили не солоно хлебавшими. Ха! Ни один из них не ответил на дружеский кивок Слотропа. Не повезло, ребятам. Однако приставала Тайрон торчит тут по прежнему, раздавая сигареты Лаки Страйк, ну хоть прикинуть что к чему.
Что там за графитовый цилиндр сантиметров пятнадцати в длину и пять в диаметре, на котором только лишь малость закоптилась зелень армейской краски. Вот и всё, что уцелело при взрыве. Как и планировалось, наверняка. Внутри не иначе как бумаги. Старшина руку обжёг, когда попробовал поднять, его крик «ёб твою!» вызвал смех среди рядового состава. Все ждали прибытия Капитана Прентиса из УСО (эти грёбанные ублюдки никогда не торопятся), который вскоре и прибыл. Слотроп полюбовался со стороны—обветренное лицо, здоровенный жлоб. Прентис забрал цилиндр и укатил, сеанс окончен.
В таком случае, прикидывает Слотроп, ТОТСССГ мог бы, хотя хули толку, подать пятьдесят-пять-миллионный служебный запрос в УСО, с просьбой сообщить о содержимом цилиндра и, как всегда, не получить ответа. Нет, всё окей, он не в обиде. УСО игнорирует всех, а все игнорируют ТОТСССГ. А и что с того, вообще? Это его последняя ракета на какое-то время. Хотелось бы насовсем.
Сегодня утром в его корзинке «входящее» был приказ о временном откомандировании его в какой-то госпиталь в Ист-Енде. Никаких пояснений кроме копии предписания ТОТСССГу о его переназначении «в рамках тестовой программы ОПБ». Что ещё за тесты? ОПБ это Отдел Политической Борьбы, он посмотрел по справочнику. За этим что-то большее, чем стандартное дерьмо психометрического теста, наверняка. Но хоть какая-то перемена от этой рутинной охоты за ракетами, которая уже приелась.
Когда-то Слотроп старался. Нет, серьёзно. Во всяком случае, ему так кажется. Многое из того, что было до 1944 уже малость в тумане. Первая волна Блица вспоминается как полоса сплошной удачи. Всё что Люфтваффе сбрасывали и близко не падало рядом с ним. Но с прошлого лета они перешли на эти бомбы-роботы. Идёшь себе по улице, в постели только-только заснул и тут нежданно этот пердёжный звук над крышами—если он продолжается, доходит до пика и звучит дальше, ну так это класс, это уже проблема кого-то следующего… но если двигатель смолк, Джексон, берегись—начала падать, подача горючего прекращена и у тебя 10 секунд, чтоб определиться чего бы ты хотел напоследок. Ну в общем, тоже ничего. Понемногу втягиваешься, начинаешь делать маленькие ставки, на шиллинг-два, с Тантиви Махер-Маффиком, что за соседним столом, куда ахнет следующий падла...
Но с сентября пошли ракеты. Эти ёбаные ракеты. К этим сукам невозможно приспособиться. Никак. Впервые он с удивлением обнаружил, что он по настоящему боится. Начал больше пить, спать меньше, курить одну за одной, чувствовать, что его типа как подставили. Боже, нельзя же, чтоб так продолжалось...
– Кстати, Слотроп, у тебя уже одна во рту.
– Это от нервов,– Слотроп всё равно прикуривает.
– Ну, хотя бы не мои,– упрашивает Тантиви.
– Две за раз, видал?– переставляет их, чтобы смотрели вниз, как клыки в комиксах. Лейтенанты уставились друг на друга сквозь пивные тени, день углубляется за высокими холодными окнами МЕХАНИКА И КОЛЕНВАЛА и Тантиви подмывает рассмеяться или фыркнуть, О, Боже, по ту сторону деревянной Атлантики их стола. Атлантики тут под завязку хватало за последние три года, и в ней штормило зачастую круче, чем в той, которую некий Вильям, первый трансатлантический Слотроп, пересёк много поколений предков тому назад. Варварство в одежде и речи, буйство в поведении—в один ужасный вечер пьяный в стельку Слотроп, гость Танвити в великосветском клубе Юниор Атенем, допрыгался, что их обоих выставили оттуда, за фланговую атаку на ДеКаверли Покса с клювом чучела совы нацеленным на сонную артерию Покса пока тот, загнанный на бильярдный стол, пытался всадить турняк кия Слотропу в глотку. Увы, происшествия подобного толка случались довольно часто: однако доброта – надёжный корабль в подобных океанах, Тантиви всегда рядом, краснеет и улыбается, а Слотроп диву даётся, что в самых крутых передрягах Тантиви ни разу его не подвёл.