— Ребята, — несколько смущённо спросил Смирнов, — а что вы мне такое вкололи? Я ведь всё помню, что говорил, и я бы вам многое просто так не рассказал, а тут вы меня спрашиваете, я не хочу говорить, но… не могу не ответить. И наврать ничего не могу…
Было видно, что эта проблема мучает его с самого начала допроса, но спросить он решился только сейчас.
Лис засмеялся:
— Армянский коньяк мы тебе ввели внутримышечно! Устраивает такое объяснение?
Водитель растерянно хмыкнул, но больше задавать вопросов он не стал и молчал до самого карьера.
Замарова и Шкурко они нашли там, где и оставили. За сравнительно короткое время никто сюда не наведался, так что Лис с помощью Смирнова под пристальным наблюдением Монры затолкали тела в довольно объёмистый багажник «Тойоты».
— Твоим коллегам будет не очень удобно, — сказал Лис Смирнову, — но придётся потерпеть. Тем более они пока ничего вообще не чувствуют. Будем считать, им повезло: в том, что нас ждёт впереди, они участвовать не будут, а потому больше вряд ли пострадают.
Смирнов невесело пожал плечами. Было видно, что его больше заботит собственная судьба: он был в сознании, и пострадать боялся. Кроме того, его, безусловно, тяготила необходимость потом, когда всё, так или иначе, закончится, объясняться со своим боссом. Получалось, что он чуть ли не добровольно выполнил все требования людей, которых должен был выследить и схватить.
— А ты, друг, послушай сюда, — сказал Лис, искоса следивший за написанными на лице водителя переживаниями. — Если ты служил у своего босса подручным для разного рода тёмных делишек, то знал, на что идёшь. И если ты сейчас думаешь о своей семье, то, повторяю, веди себя тихо и делай то, что мы тебе будем говорить. Попытаешься предупредить своего патрона или охранника, когда мы будем подъезжать к дому, пеняй на себя! Будешь благоразумен — семья тебя не потеряет…
— О, боги! — сказала Монра на языке Творцов. — Как ты много говоришь! Нашёл с кем объясняться.
— В конце концов, я рассчитываю на то, что он поймёт, и не наделает глупостей в неподходящий момент. Он же человек, хочет жить, поэтому должен мыслить, пока существует, как говорится.
Он ещё раз объяснил Смирнову, что от него потребуется и в довершение всего, достав из сумки более мощный лучемёт наподобие того, каким его в своё время стращал Ингвар Янович, продемонстрировал действие оружия на средних размеров сосёнке, росшей на краю карьера метрах в сорока от того места, где они стояли. Перерезанный в нескольких местах за секунду ствол дерева рухнул с обрыва. Водитель вытаращил глаза, и когда упавшая последней крона с шуршанием сползла вниз сказал:
— У меня… м-м… только есть одна просьба: с шефом мне потом будет объясняться сложно. Вы не могли бы устроить мне пару синяков на морде? Конечно, лучше бы не таких, как у Сашки, — Он кивнул на багажник, где покоился Шкурко, на лице которого расплывался один громадный синяк, — но что-нибудь убедительное? А то, сами понимаете, меня обвинят в помощи вам. Фахрутдинов такое не простит…
— Устроим, — согласился Лис, — обещаю.
Проехав через Сысерть от тракта несколько кварталов направо, они свернули на вполне приличную асфальтовую дорогу, ведущую к Асбесту. Миновав кладбище и красивый сосновый бор с купальней на берегу речки, машина минут через пять подъехала к явно новому посёлку из дюжины домов, выложенных из облицовочного красного кирпича.
— Дом Фахрутдинова последний, — сказал водитель.
— Делай, как договорились, — кивнул Лис и приготовил лучемёт.
«Тойота» свернула с дороги на отдельный проезд, ведущий наискосок к последнему дому, который, несмотря на свою высоту, только последним третьим этажом высовывался из-за высоченного забора.
Смирнов по приказанию Лиса подрулил так, чтобы телекамера, установленная на левом столбе ворот хорошо показывала только его самого на водительском месте и, опустив стекло, помахал в объектив рукой. Через несколько секунд массивные деревянные ворота, перехваченные металлическими
полосами, медленно распахнулись, и машина въехала во двор.
Лис присвистнул и даже на секунду отвёл глаза от Смирнова, за которым следил: участок и дом Фахрутдинова, которые было невозможно разглядеть из-за забора, больше похожего на крепостную стену, впечатляли.
Не то, чтобы Лис не видел подобного — в мире Терпа и в самом Дворце ему приходилось видеть куда более завораживающую роскошь. Но для страны с названием СССР или Россия, да ещё не в Москве, а на Урале подобная усадьба казалась чем-то из ряда вон выходящим.
От ворот в глубину двора вела широкая асфальтированная дорожка. Справа от дорожки вдоль забора тянулись какие-то хозяйственные постройки, явно включавшие гараж, в который мог въехать не один автомобиль. Слева метрах в десяти находился самый настоящий бассейн, оформленный как бассейны, которые на Земле Лис видел только в зарубежных фильмах. Возле бассейна даже стояли шезлонги, над которыми торчали два пляжных зонтика, и Лис подивился, зачем они тут нужны: не настолько уральское лето продолжительное и жаркое, чтобы прятаться под зонты от солнца, когда оно светит.
Площадка за бассейном щетинилась кустами малины и смородины, но больше каких-либо огородных посадок видно не было — все свободные площади покрывала подстриженная трава. Вдоль забора по периметру участка росли сосны, которые, видимо, были оставлены от росшего на этом месте естественного леса. Кое-где виднелись молодые ёлочки и берёзки.
Асфальтовая дорожка заканчивалась просторной площадкой, на которой свободно мог развернуться грузовик. К площадке небольшим водопадом под навесом спускались ступени крыльца.
Коттедж из красного гладкого кирпича имел три этажа, включая цокольный, облицованный светлыми пластиковыми панелями. Крыльцо поднималось на обширную застеклённую веранду, над которой располагался большой балкон-лоджия, украшенный по краям резным деревянным орнаментом.
Лис мысленно вздохнул: пятнадцать лет назад такие дома можно было встретить только на картинке в каком-нибудь импортном журнале, а теперь, судя по тому, что он уже видел, их стало довольно много, по крайней мере, на первый взгляд.
С крыльца к машине спускался крепкий коротко стриженый мужчина в пиджачке, на лице его играла кривая усмешка. Солнце очень удачно светило ему в глаза, а поскольку стёкла в «Тойоте» были слегка тонированы, мужчина не сразу мог чётко разглядеть, кто сидит в машине. Но через приспущенное стекло со стороны водителя он видел Смирнова, явно ничего не подозревал и был спокоен. Лис понял, что это и есть четвёртый охранник Уваров.
Как заранее приказал Лис, Смирнов махнул рукой и спросил:
— Где шеф?
Охранник скабрёзно ухмыльнулся и показал рукой куда-то в дом:
— С Маринкой он… Нервничал очень, весь испсиховался, что вы этих ещё не взяли, а как ты позвонил и сказал, что всё в ажуре, сразу Маринку за жопу — и дерёт её сейчас наверху. Нервное напряжение снимает, стало быть. Сказал, что, как приедете, мужика этого с бабой запереть в чулане — и можете отдыхать.
Уваров подошёл вплотную к машине и наклонился к окошку водителя, заглядывая в салон. То, что он там увидел, сильно его озадачило.
— А ребята где…? — охранник на мгновение растерялся.
Соображал он чуть дольше, чем требовалось. Монра выстрелила, и оглушённый Уваров упал на дорожку. Он не успел даже потянуться за пистолетом.
— Так где, значит, Фахрутдинов? — спросил Лис водителя.
— Ну, шеф обычно… пилит тёлок на втором этаже. У него там спальня, оборудованная как надо.
— «Пилить тёлок» — это значит «совершать половой акт с женщиной»? — спросила Монра. В словаре, который она выучила под гипнозом во Дворце таких идиом не было.
Смирнов нервно хихикнул.
— Ты права как никогда, — усмехнулся Лис. — Окна спальни куда выходят?
— Туда, на лес. — Водитель показал за угол здания.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Лис, — всё замечательно. Но почему ты не сказал, что тут ещё есть какая-то Марина?
— Да это же девка, она не в счёт, — пожал плечами Смирнов. — Она у Фахрутдинова вроде как домохозяйка: готовит, если надо, убирает. Она официально секретарём числится в фирме.