По лесу мчался, на ходу отбиваясь от стаи волков, огромный медведь. На поляне была сложена большая куча дров, и на неё медведь успел вскочить. Лесник, бывший на поляне, к счастью, тоже успел вскочить на дерево на краю поляны. Ружьё осталось на земле, так что ему пришлось быть зрителем дальнейшего. Волки окружили высокий штабель. Первый, который попробовал вскочить на него вслед за медведем, свалился с проломленной головой. Остальные с рычанием, огрызаясь друг на друга, окружили штабель.
Вдруг медведь схватил полено, большое и тяжёлое, и запустил им в волков. Послышался визг, кому-то попало. Разгорячённый успехом медведь схватил другое, третье; он метал поленья, и волки рычали, отскакивали. Но поленница становилась всё ниже. Конец пришёл быстро: дрова разбросаны, волки окружили медведя. Он бился отважно, не один волк погиб, но остальные растерзали его. Сытые, утром они исчезли. Лесник спустился с дерева и с ружьём по следу разобрал, что случилось. Оказывается, волки, осатаневшие от голода, напали на берлогу и выгнали медведя. Стая была большая, лесник насчитал пятнадцать волков. Это случилось в Псковской губернии, тогда ещё очень богатой лесом и зверями.
В то далёкое время волков было много, и они были гораздо смелее. Смелыми были и люди, которые решались охотиться на волков с поросёнком. Охотники сидели в санях, тискали поросёнка, заставляли его визжать. Сзади на верёвке за санями привязывали клок сена или чего-нибудь, что можно было принять за поросёнка. Волки являлись на визг. Охотники отстреливались, но бывали случаи, когда и охотники становились добычей. Особенно, если волки кидались на лошадь.
М. П. Вавилов описывает и ещё один случай. Крестьяне зимой на скользком льду поймали и связали лося. Помещик (время было крепостное) приказал привезти лося на санях. А затем додумался: приказал лося поставить, сел на него, и ноги ему связали крепко под животом лося. Затем лося развязали, но барину не удалось покрасоваться на нём во дворе. Лось одним скачком перепрыгнул через высокий забор и исчез, унося всадника. Не скоро нашли в лесу остов лося и на нём человека, обглоданных волками.
Декабрь нет-нет и скуёт неглубокий ещё снег предательским настом. Надёжнее снежная шуба января из свежего сверкающего снега. Новогодний наряд. По старой сказке братьев Гримм, снег идёт, значит бабушка зима свою перину выбивает. В иной год столько снега насыпается, что, пожалуй, в её перине не много пуха оставалось. Без лыж тогда по лесу не пройдёшь. У охотников, кому не по дорогам, а по чаще пробираться приходится, лыжи не такие, какие продаются в магазинах, а широкие и короткие. На них такой скорости не разовьёшь, как на беговых, зато удобно в чаще поворачиваться, а это охотнику и нужно.
Не только люди, а и некоторые хищные звери тоже как на лыжах ходить приспособились. У большой дикой кошки рыси широкие лапы прямо созданы, чтобы ходить но рыхлому глубокому снегу и не проваливатся. Удобнее, конечно, чем волчья лапа, но при встрече с волками рысь состязания в беге не устраивает, лучше на дереве отсидеться. Ведь широкая лапа с кошачьими когтями к дереву тоже лучше приспособлена, чем волчья. Вот лисья лапка узенькая, тоненькая. И плохо лисоньке приходится, если в глубоком снегу выследит её безжалостный охотник — рысь. Догонит и… от лисицы мало что останется.
Наверное, многие думают, что хищники друг за другом не охотятся: достаточно им безобидной нехищной дичи. Оказывается, не так. Ну, рысь у нас редкий зверь, для лисицы большого вреда от неё нет. А вот где появятся волки, там лисиц становится меньше: волкам, особенно зимой, лиса лакомая добыча. Охотятся волки не в одиночку, а вместе, хитро, по разработанной программе. Гонят добычу, а один, чаще старый волк-отец, заляжет за кустиком и выжидает, пока заяц или лиса мимо пробежит. Тут ей и конец. Надо заметить, что папаша, заполучив таким образом дичинку, не собирается честно делить её с детьми. Наоборот, норовит, чтобы им, когда до него добегут, не больше половины зайчишки или лисички осталось.
Голодно в январе и холодно. И от голода каждый зверь смелее становится. И волки от голода смелеют, а если это ещё в глухом лесу, от большого человеческого жилья далеко — особенно. Не следовало двум мальчуганам в такое время от жилья далеко отходить, да ещё лыжное состязание устраивать. Ох не следовало…
— Горки напугался! — поддразнил Андрейка. — Ладно, гляди, как у нас, у деревенских. Ух ты!..
Облако снежной пыли взвилось в воздух. Андрейка в стремительном полёте ловко обогнул одну старую осину, другую и… с разбегу налетел на третью.
Лыжа с хрустом разломилась на две половинки, и Андрейка кувырком полетел в овраг.
— Андрейка! — испуганно закричал Саша. — Я сейчас… Но Андрейкина голова уже высунулась из сугроба.
— Не ходи! — крикнул он. — Утопнешь. Я сам.
Взобраться наверх оказалось нелегко. При падении Андрейка расшибся, но сознаваться в этом не хотел. Барахтаясь и утопая в снегу, он полз, хватался за деревья, таща за собой лыжи. Прошло немало времени, пока он дополз до верха обрыва и уцепился за протянутую Сашей руку.
— Хорош! — смеялся Саша, помогая ему выбраться на край обрыва. — Показал, как. у вас в деревне…
— Что делать будем? — Андрейка протянул ему два обломка лыжи. У Саши сразу пропала охота смеяться. Только сейчас он понял, что весёлого в их положении мало.
— Давай попробуем связать, — и он проворно вытащил из кармана складной нож и лыковую верёвочку. «Без верёвочки да без ножа от дома и через дорогу не переходи», — любил приговаривать дед Никита. Как Саша был благодарен ему за науку! Но на этот раз верёвочка помогла мало: лыжа, связанная ею, прогибалась при каждом шаге и совсем не давала скользить. Через полчаса такой ходьбы от Андрейки даже пар пошёл, и он, прислонившись к дереву, расстегнул полушубок.
— Не могу! — сказал он, задыхаясь, и виновато посмотрел на Сашу. — Что будем делать, Сашок?
Что делать? До дома не меньше десяти километров. На лыжах — это пустяк. Но просчитать весь этот путь шагами по глубокому снегу…
Однако Андрейка смотрел на Сашу с такой надеждой, что он почувствовал: ответить «не знаю» просто нельзя.
— Дай теперь я попробую так пройти, — предложил он, чтобы выиграть время, — а там что-нибудь придумаем.
Но Саша был тяжелее Андрейки, двигаться ему было ещё труднее и вскоре, задыхаясь, он прислонился к дереву.
— Жарко, — проговорил он смущённо. Давай постоим немножко, хочешь?
— Давай уж и поедим заодно, — предложил Андрейка и, не сходя с лыж, присел на корточки и засунул руку за пазуху. — У тебя зайчатина не замёрзла?
— Распарилась, — через силу улыбнулся Саша и осторожно присел на уцелевшую Андрейкину лыжу. — Только долго сидеть не будем: смотри, солнце уже до самого верха добралось и скоро вниз пойдёт.
Андрейка вскинул голову, и рука его с куском мяса застыла в воздухе.
— Уже никак второй час пошёл, — испуганно проговорил он. — Ой, Сашок, скорее пойдём, как бы нам темноты не захватить. Пропадём!
Теперь мальчики менялись лыжами через каждые четверть часа: на большее не хватало ни сил, ни дыхания. И всё же солнце двигалось быстрее., чем они, и, видимо, должно было их обогнать.
Вдруг Саша ударил себя по лбу рукой.
— Какой же я дурак! — воскликнул он. — Андрейка, становись ко мне на лыжи сзади. Скорей! И шагать будешь со мной разом. Держись за кушак! Крепче!
Андрейка даже взвизгнул от удовольствия:
— Вот теперь пойдёт!
Лыжи, глубже оседая в снег, послушно двигались по уже проложенной мальчиками лыжне. Теперь они шли, хотя и медленно, но гораздо быстрее, чем раньше и, главное, не тратили столько сил.
— Раз-два, раз-два, — повторял Андрейка, держась за Сашин пояс, и вдруг остановился, так что Саша чуть не упал с лыж.
— Что с тобой? — спросил Саша.