Выбрать главу

«Рыба», для тех, кто не знает этого жаргонного слова, – черновой вариант того, что ты хочешь получить от автора.

С ней, надо сказать, я намучился очень сильно. Легко ли хвалить то, от чего душу воротит? Да ещё размазывать это на пять страниц машинописного текста.

Одолел, в конце концов. Послал Васильеву с курьером. Звоню на следующий день и слышу:

– Вы умеете писать. У вас копия осталась или вам вернуть эту рецензию?

– Но вы же, – говорю, – обещали пройтись по ней рукой мастера!

– А для чего? Я её и так подпишу, – отвечает Васильев. – Она мне нравится.

А в выплатной день он появляется у меня в кабинете, улыбаясь очень дружески:

– И гонорар хороший заплатили! Спасибо!

И жмёт мне руку.

* * *

Николай Максимович Минский, умерший в Париже 2 июля 1937 года (родился 27 января 1855-го), не был большим поэтом.

Его раннее творчество оценивается как предсимволизм. Во всяком случае Мережковский говорил о поэзии Минского как об открывающей пути в будущее, выделяя в ней патологию, пессимизм, иронию, тоску по смерти – то, что будет отличать стихи символистов.

В дальнейшем Минского числили даже в лидерах символистов. Хотя яркого следа он в русской поэзии не оставил. Мне думается из-за рассудочности. Автор философских трактатов, мистик, он и в стихах не столько выражает чувство, сколько делится с читателем той или иной мыслью, пришедшей ему в голову. Были в русской поэзии Баратынский, Тютчев, умевшие высказывать мысли, которые легли им на сердце. Минский словно пишет философскую прозу стихами. Впрочем, Блок ценил его стихотворение «Два пути»:

Нет двух путей добра и зла,Есть два пути добра.Меня свобода привелаК распутью в час утра. И так сказала: «Две тропы,Две правды, два добра.Их выбор – мука для толпы,Для мудреца – игра. То, что доныне средь людейГрехом и злом слывёт,Есть лишь начало двух путей,Их первый поворот. Сулит единство бытияПуть шумной суеты.Другой безмолвен путь, суляЕдинство пустоты. Сулят и лгут, и к той же мглеПриводят гробовой.Ты – призрак бога на земле,Бог – призрак в небе твой. Проклятье в том, что не даноЕдиного пути.Блаженство в том, что всё равно,Каким путём идти. Беспечно, как в прогулки час,Ступай тем иль другим,С людьми волнуясь и трудясь,В душе невозмутим. Их счастье счастьем отрицай,Любовью жги любовь.В душе меня лишь созерцай,Лишь мне дары готовь. Моей улыбкой мир согрей.Поведай всем, о чёмС тобою первым из людейШепталась я вдвоём. Скажи: я светоч им зажгла,Неведомый вчера.Нет двух путей добра и зла.Есть два пути добра».

Понятно, за что ценил это стихотворение Блок. Он чувствовал близость к этим строчкам. В них и в самом деле есть нечто неуловимо блоковское (особенно концовка). На насколько поэтичнее выражал Блок такое мироощущение!

* * *

Один из любимых писателей моей юности. И не только моей. Он был кумиром моих ровесников. Что и запечатлел Евтушенко, описывая стилягу:

Носил он брюки узкиеЧитал Хемингуэя…

Не читать Хемингуэя, который застрелился 2 июля 1961 года, было моветоном. «Прощай, оружие!», «Иметь и не иметь», «Старик и море» жадно проглатывались.

Биография Хемингуэя захватывала. Участник Первой Мировой войны, он в июле 1818 года в 19 лет (родился 21 июля 1899-го), спасая раненного итальянца, попал под шквальный миномётный огонь, но остался жив. Из тела вынули 26 осколков, коленную чашечку заменили алюминиевым протезом. А всего на теле насчитали 200 ран!

В 1934 году он побывал на сафари в Африке, где заболел амёбной дизентерией. Он умирал: организм был сильно обезвожен. Но за ним послали самолёт, успели поместить его в госпиталь, после чего он пошёл на поправку.

В Гражданскую войну в Испании Хемингуэй сражается на стороне республиканцев. Написал по следам её книгу «По ком звонит колокол» (1940), где весьма правдиво описал события, вывел под псевдонимом Михаила Кольцова. Книга была запрещена Сталиным. И потом из-за позиции, занятой главой испанской компартии Ибаррури, роман долго не печатали. Напечатали только в 1968 году в третьем томе собрании сочинений Хемингуэя.