— Да, — припомнил монолит и испуганно повернулся к Андрею, — а что, воспаряет?
— Разит! — уточнил Золотарев.
— Продует! — поежился сосед, однако привстал и пропустил Золотарева.
Басов спрятал книжку в маленький чемоданчик.
Вцепившись в плечо неожиданного своего попутчика, потребовал:
— Рассказывай!
Андрей коротко рассказал, как сегодня утром ему сообщили, что дело прекращено. Бортхирург кивал, изредка переспрашивал, а когда Золотарев кончил, он не моргнув предложил выпить по этому случаю на автовокзале.
На остановке шумно вошла женщина с большим чемоданом. Когда автобус тронулся, она громко и ворчливо сказала:
— Молодой-то была, чемоданы за меня мужички таскали, а вот старухой стала — самое время, чтоб какой завалященький помог чувалы нести, ан нет, сама таскаю.
И уселась на чемодан в проходе.
— Это уж да! — поддержала какая-то, утонувшая в мешках. — У меня вон в деревне сколько сродствия, а не то, так в свойстве кто, а небось не помогут…
— Куда вызывали? — спросил Андрей.
— Опять в Знаменку. Желудочное кровотечение. Ответил, как был задан вопрос — не вдаваясь в подробности. Убрал рукой волосы со лба, засмеялся:
— Закончил операцию и сразу на вокзал. У кассы вспомнил, что нет ни копейки денег. А поезд уже стоит. Сел в вагон без билета. Думаю — знают меня тут. Медицина, понимаешь, у всех на глазах, как пуп на животе, приметна. Может, оно и так, только меня все-таки высадили на следующей станции. А дождь идет. Я вот в одной рубашке. В следующий раз из чувства недоверия к метеослужбе надену валенки и чесучовый костюм. Ну вот. На автостанции кассирша знакомая оказалась — оперировал ее. Дала мне десять рублей взаймы.
Андрей негромко чертыхнулся.
— Ты что-то сказал? — наклонился к нему Басов. Тот потрогал подсыхающие волосы, кивнул:
— В общем-то сказал, только про себя.
— Опубликуй!
— Ну что? Во-первых, у меня в больнице лопнула водопроводная труба.
Басов поставил чемоданчик на колени Золотареву и поправил мокрый ворот рубахи.
— Ну и заботы у вас, главных врачей!
— Забот хватает, не меньше, чем у бортхирургов. Иногда утром проснешься с заботами, а ночью с заботами не заснешь. Меня удивляет, что при нашей системе здравоохранения так много зависит от «пробойности» главного врача. И слова-то какие появились: пробить, достать, вырвать, обговорить. Вот приеду в город, буду пробивать и доставать, а облздрав будет обговаривать…
Золотарев невесело посмотрел на Володю. Тот взял свой чемоданчик и ответил со скрытым одобрением:
— Ты все такой же, Ондря.
Было уже довольно поздно, когда они остановились у автовокзала. Покрикивая и переругиваясь, схлынул народ, рассеялся по площади. Они обошли несколько машин с настороженными зелеными глазками. Кафе было открыто. Дымно, но малолюдно. На полках буфета невозможной красоты бутылки с закупоренными в них добрыми джиннами. Они сели за столик, где двое потягивали пиво.
— Что будешь пить? — спросил Андрей.
— Как-то не задумывался над тем, что я пью, — признался Басов.
Заказали коньяку и какие-то фирменные котлеты — удочка, на которую ловятся все проезжие.
Один из соседей, подвижной седеющий мужчина, отодвинул свою кружку и обратился к Андрею.
— Скажите, — постучал пальцем по краю тарелки, — есть какая-нибудь разница между рестораном и кафе?
— Это из серии этих самых загадок? — поинтересовался Володя.
— Нет, в самом деле, — обиделся мужчина.
Второй сосед был хмур и говорил мало. Он глотал пиво и ронял редкие слова, будто скупо отсчитывал медяки: звяк-звяк, пять — десять, звяк-звяк, молчание — золото.
— Дерьмо, — сказал.
— Что? — удивился веселый собутыльник.
— Всё, и погода, и ресторан, И повара тоже.
Молчаливый кивком подозвал официантку, расплатился и вышел с видом человека, уставшего болтать.
Заведение выглядело лениво. Заходили робко, оглядывали потолки и стены, словно в храме с любопытными фресками. Усаживались бочком за ближними столиками. Выходили с трудом, помянув недобрым словом мерзкую погоду и грязь на улицах. Официантки что-то медлили, переговаривались у буфета. Трое из них, образовав круг, по очереди примеряли босоножки: «Какая прелесть, вот муж получит прогрессивку, а в прошлом году я тоже купила с таким каблучком, бежевенькие».
Басов поднес ко рту рюмку, и его передернуло: за соседним столом пили водку стаканами.
— У меня такое чувство, — сказал Андрей, — что моя фотография долго висела в городском «Фотопатруле» в назидание всем пьяницам, расхитителям и нарушителям правил уличного движения. А потом как будто я увидел себя на областной доске почета.