То есть, предвидя всё, мы были бы лишены возможности получать приятные сюрпризы.
С женихом тоже надо здороваться за руку. Жених полон внимания к самому себе: на туфельки посмотрит, пушинку на рукаве разглядит. А невесте — слова, а невесте — улыбка. До обидного мало доставалось невесте. Впрочем, невеста могла быть иного мнения о самом главном в человеке.
— Мужчины, закажите такси, — распорядилась Галя, королева секретарш.
А у Вали Филимоновой грустные глаза, и отходить от нее не хотелось. Наверное, портной, обмерив ее, бегает по ателье и потрясает сантиметровой лептой: «Смотрите, какая талия!»
Склеротики, спокойно! Вам вредно будоражиться. И что вы вообще понимаете в женщине со своей портновской меркой? Посмотрите, какие у нее глаза!
Виталий поплелся за женихом. У телефона-автомата очередь была, как за квасом в жаркий день.
— Ну что, хирург, режем-кромсаем? — деловито спросил жених.
— А вы из похоронного бюро? — буркнул Карпухин.
— Остряк. Я таких люблю, — жених хлопнул Виталия по плечу. — Ты вот что скажи: спирт небось пьете?
— Как же! Из чернолаковых гидрий!
— Это что?
— Сосуд такой. Не видали в краеведческом музее?
— Значит, до сшибачки? А резать страшно бывает?
— Чепуха! Самое главное — отмерить. Как в ателье мод: семь раз отмерь, один — прирежь.
У парня лоб разгладился и жирно заблестел. Парень коротко гыкнул и подтолкнул Виталия вперед, вслед за качнувшейся очередью. Кажется, он был намерен досконально расспросить Карпухина на этот счет.
Карпухин зевнул и вдруг решительно повернулся к лестнице, по которой еще шли из зрительного зала люди.
— Я сейчас! — крикнул он.
У комнаты администратора Виталий солидно поправил галстук. Стукнул в дверь. Ответили: «Войдите!»
Маленький толстый администратор разглядывал бутылку с фиолетовыми чернилами.
— Да? — поинтересовался он.
— Наша гастрольная труппа просила узнать, как сыграл «Спартак»?
Коротыш поспешно вытер бумагой перепачканные чернилами пальцы и подбежал к Виталию:
— Очень рад, очень рад! Вы тоже гитарист?
— Я, так сказать, дубль-конферансье. На случай, если наш лауреат конкурса э-э-э… запьет.
— Ага, понятненько. Очень рад! Вы знаете, у меня тут в антракте народу перебывало! По третьему звонку телевизор выключал, чтобы, понимаете, ряды не пустовали.
Он повернулся к телевизору и прикрыл экран шторкой. Отодвинул стулья к стене.
— Продул ваш «Спартак»! — радостно сообщил администратор.
Карпухин рухнул на диван. Замычал, как от зубной боли. Досадливо стукнул кулаком по коленке.
— Можно позвонить? — спросил отрешенно.
— Хе-хе, в «Скорую помощь»? Не приедут! — уверил коротыш.
— Такси! — вымолвил Карпухин. — Поедем — нарежемся…
— Понятненько! На своей-то неудобно. Это надо оплакать, это вы правильно. Сейчас мы Васе-диспетчеру позвоним, Вася войдет в положение. — Он набрал номер, крикнул в трубку: — Вася? Борисевич беспокоит. Одну машинку для артистов. — Посмотрел на Карпухина, тот кивнул. — Одну, да. Прямо к фасаду. Тридцать три — сорок четыре? А «Спартак»-то, слыхал? Ну, очень рад. — Положил трубку, обернувшись, похлопал Карпухина по плечу: — Мужайтесь! Номер машины: тридцать три — сорок четыре.
Прикрыв за собой дверь, Виталий облегченно вздохнул и помчался по лестнице вниз. Жениху он махнул рукой по дороге, а сам сразу подошел к девушкам.
Ливень шумел не переставая. Вспыхивал от молний темный прямоугольник улицы. Валя стояла у стены притихшая и испуганная. Степанова нетерпеливо и раздраженно прохаживалась около нее. Когда Виталий рассказал, какого артистического напряжения стоила ему машина тридцать три — сорок четыре, она высокомерно похвалила:
— Фантазия!
Подошел жених. Виталий, поглядывая на него, смиренно ответил:
— Фантазия нужна всем, даже гробовщикам. Может, больше всего гробовщикам…
Подхватив Валю под руку, он протиснулся с ней к выходу. Под козырьком народу было меньше: для людей в возрасте гроза — не столько красивое явление природы, сколько коммунальное неудобство. Карпухин с сожалением подумал: когда человек полностью подчинит природу, он лишит себя многих красот, потому что становится все более и более рациональным.
Прошлой зимой был замечательный иней, кое-где не выдержали провода высоковольтной передачи. Разве человечество будет способно оценить вторую сторону стихии — поэтическое великолепие, грандиозную масштабность?
— Я не поеду на такси, — сказал он, восхищаясь своей решительностью.