Она сидела у окна, зябко спрятав руки в рукава халата. Лицо недружелюбное. Сестры, как видно, отчитали ее.
— А почему, — поинтересовался доктор, — у Петьки ваша фамилия, а не отца?
Она наклонилась к сыну, поправила подушку, промолчала. Он не стал переспрашивать. Посмотрел в окно. У кустов черной смородины и крыжовника, воровато оглядываясь, пацаны срывали зеленые ягоды. Улыбаясь, Глушко покачал головой. Ирочка приподнялась на локте, но ничего не увидела. Она перевела взгляд на большого дядю врача, который стоял и улыбался — смешной такой, — и сама тихонько рассмеялась.
Глушко шагнул к двери. Обернувшись, встретил тоскливый взгляд Микешиной.
— Доктор, выпишите нас поскорее, — порывисто попросила она. — Сегодня а?
— Ну нет! — отрезал он. — Петька еще слаб.
— Я попрошу Семена Семеновича…
— До свидания! — крикнула Ирочка вслед уходящему доктору.
Выдумщица Ирочка. Носик в веснушках. Теплая волна подступила к сердцу Саши, когда он подумал, что личико своей дочки он теперь уже может представить. Весь вопрос в том, какие у нее будут глазки. И носик. И еще волосы — какие у нее будут волосы? Скорее всего, светлые. Это точно. Это решено. Это в маму.
По коридору пробегали сестрички с тарелками в руках. Начинался завтрак. Звонкие детские голоса доносились из палат.
У Щаповой было слишком людно для серьезного разговора, и Зарубин побежал в отделение детской хирургии, чтобы повидаться с Микешиной.
В мужчине, который сидел на лавке у входа, он узнал отца мальчика, больного столбняком. Это было неприятно. Врачам еще можно объяснить, как трудна диагностика у детей, да еще такого редко встречающегося заболевания, как столбняк. А вот попробуй втолковать это мужику, отцу ребенка!
Стрельников тоже узнал его, торопливо поднялся со скамейки, подхватил узелок:
— Доктор, погоди-кось на час!
Доктор остановился. Ему стало не по себе.
— А, это вы! — воскликнул он, словно только узнал Стрельникова. Протягивая руку, он неприязненно отметил, что у мужичка кисть грязная, заскорузлая, но пожал ее со всем мужеством медика.
— Доктор, ну как с сыном-то, с Борисом?
У Зарубина отлегло от сердца. Он увидел беспомощные, просительные глаза. Фигура сухая, сгорбленная. Пиджачок, обвислые порточки. Рубаха заношенная, пуговица у ворота застегнута.
Собственно, Дмитрий Иванович знал о состоянии Бориса по рассказам Глушко да по ехидным намекам Великанова, сам, к сожалению, впервые вырвался в детскую хирургию: Некогда было, да и, честно говоря, страшновато. Ему даже сон недавно приснился, как они с Андреем Золотаревым гуляют по тюремному двору, и вроде Андрей ругает начальство, а он отговаривает его, просит, чтобы не очень…
— Делаем все возможное, — ответил Дима, — случай довольно трудный. Вот дежурства установили около вашего мальчика, сыворотку вводим — лекарство такое. Аппарат для дыхания приспособили, машину такую. В общем, все достижения науки, имеющиеся в распоряжении медицины…
Отец слушал жадно, глотал пересохшим ртом, узелок перекладывал из руки в руку. По-видимому, все это он уже знал, расспрашивая врачей отделения, но ему хотелось поговорить еще с этим доктором, что сыночка в районе смотрел. Врачи рассказывали о болезни Бори каждый раз иными словами, и отец всё запоминал: а ну-ка какую новость в здоровье пропустит, не поймет за учеными словами.
— А ирген не делали? — спросил он Зарубина.
— Зачем? — пожал плечами доктор.
— Просвет, чтобы все разглядеть, — пояснил Стрельников.
— Все ясно без рентгена.
Простые люди очень верят в рентген. Часто им просто невозможно втолковать, как бесполезно или даже вредно обследование.
Зарубин сдержал улыбку, вспомнив анекдотический случай, происшедший с ним в районе. Стремясь к доходчивости своих врачебных объяснений, он сказал одному больному, что ему необходимо снять череп, то есть сделать рентгенограмму. Больной перепугался и ответил, что череп ему еще пригодится. Но невежество людей можно использовать на их же пользу. Заменяя отсутствующего рентгенолога, Зарубин приглашал к экрану несколько человек больных. Он показывал им грудную клетку товарища и, ткнув куда-нибудь пальцем, говорил: это все от курения. Заставил-таки нескольких мужичков бросить курить.
— Вот так, папаша, — сказал Зарубин и посмотрел на часы.
— Ну да, ну да! — забормотал папаша и вдруг, пошарив в узелке, достал оттуда яблоко: — На, доктор, отведай, свои яблочки, не покупные!
Иногда врачей обвиняют во взяточничестве. Чаще всего это чепуха и наговоры. Хирургу редко что достается. Вот зубные техники — те промышляют…