Карпухин кое-что понимал, но тема разговора его решительно не интересовала. Переезд семьи Зарубина в город мало что добавлял к характеристике главы семейства. Большой транзит для настоящего мужчины — это что-нибудь неисхоженное, необжитое. Чтобы в бараке стоял запах тобою же сложенной и растопленной печки, чтобы тебе, а не кому-то первым скрипом скрипели струганые полы и чтобы твое дыхание оставило первый задумчивый кружок на промерзшем стекле.
— …и, следовательно, она выполняла приказ заместителя главного врача, — вслушивался он в голос Зарубина, — и вписывала этих людей, необходимых для строительства, в ведомости отделений. Получается парадокс: финансовая дисциплина заставляет нарушать дисциплину финансов, — Дима засмеялся каламбуру.
Виталий не заметил словесного пируэта, с помощью которого Зарубин переметнулся на новую тему, однако новая тема насторожила Карпухина.
— Ну конечно, Щапова злоупотребляла доверием. Это нехорошо. Но это же мелкое воровство, то самое, которое служит громоотводом для крупных хищений и которые остаются нераскрытыми.
— Ты к чему? — удивился Виталий. Обычно критический демон Зарубина становился похож на ягненка, когда речь заходила о больничном начальстве или, боже упаси, о городских властях.
— А к тому, что Щапова не вынесла искушения. Перед ней положили стопочку хрустящих рублей, администрация положила. И ее попутал дьявол. А скажи, признайся откровенно, кто из нас пятерых, — ну ты понимаешь меня, я по-дружески, — кто из нас остался бы с чистой совестью перед таким искусом?
— К сожалению, я знаю одного, который бы клюнул…
На дороге трещал бульдозер, тыкался в кучу строительного мусора. Зарубин опасливо обогнул его сзади. Карпухин, прыгая по кирпичам, проскочил спереди. Дима что-то кричал, но ничего нельзя было понять из-за грохота.
— Почему я ратую за снисхождение к Щаповой? — Зарубин догнал Карпухина и отдышался. — Мне жалко Глушко. Послушай, и ты сам убедишься, насколько все деликатно. Знаешь ли ты, что у Глушко есть невеста? Она скоро приедет, надеюсь, мы оценим ее с точки зрения посторонних и незаинтересованных мужчин… Она студентка, и у нее здесь живет мама, Дарья Петровна Соколова. И вот — обрати внимание на эту роковую зависимость — как только история со Щаповой станет известна главному врачу, Сашкина невеста узнает, что Дарья Петровна вовсе и не мать ей. А ее родная мама — женщина, как бы это сказать тебе, без этакого романтического флера, ну не святая, что ли… Глушко знает мамашу. Да и ты, возможно, видел — лежала в детской хирургии. Кажется, сегодня выписалась. У ее сына — получается, и брата Сашкиной невесты — была ущемленная грыжа, и Глушко его оперировал, еще не зная о родственных отношениях…
У Карпухина потемнело в глазах. Он взял Зарубина за серый лацкан и стал говорить, сдерживаясь, чтобы не выпалить скороговоркой:
— Ты серая гниль и луковичный клещ. Ты сделал себя брюхоногим, избавился от трудной обязанности быть человеком. Зачем ты шантажируешь? Думаешь, это напугает Сашку? А ты пойди, оскомина, к этой Щаповой и посоветуй ей молча сесть в тюрьму, если у нее осталась хоть капля совести. Молчишь, ханжа?
Виталий отпустил лацкан. Шагая прочь от Зарубина, он чувствовал, как болят у него от напряжения пальцы правой руки.
Мужчина на ошибках учится, а женщина….
женщина ищет после своих ошибок
седые полосы
В отдел заглянула Вера. У молодой сотрудницы лицо застенчивое и просительное. Ей не терпится узнать мнение Тони о рассказе. Всегда она ходит по редакции робко и бесшумно и краснеет, когда читают ее информашки. Вера полна романтических воспоминаний о своем заводе и постоянно призывает их на помощь, чтобы не казаться безоружной в разговоре с опытными журналистами. «А у нас в многотиражке…» — возражает она. Так и прозвали ее остряки Многотиражкой.
Она выглядывает из-за двери. Застенчивость сделала ее догадливой. Вера уже знает, что Антонина Валерьяновна не успела прочесть рассказ. Может быть, поэтому она пытается придать своему лицу деловое выражение и входит более решительно, чем всегда.
Тоня виновато улыбается:
— Не успела, Верочка. Я возьму домой.
— Ну что вы! — испугалась девушка. — Зачем же? Еще и дома работать…
Милая девушка. Тоня засмеялась, глядя на ее личико с порозовевшими щеками.
— Верочка, ко мне совсем не часто обращаются с такими просьбами. Я просто рада буду помочь…