Закрыв глаза, я настороженно прислушалась. Ничего подозрительного. Немного приоткрыла окно – и сразу повеяло лесным, настоянным на солнце, хвое, цветах и травах, в меру охлажденным ароматом. Странно, что этот чудесный запах даруется всем. Кощунственно дышать им разным маньякам. В том числе и нашему «погоняле».
Мысленно я вернулась к началу нашей поездки. Хотелось поэтапно разложить по полочкам события сегодняшнего дня. Отъезд был намечен заранее. Муж отпускал в путешествие почти за четыреста верст не очень охотно, но смирился – я имею законное право на полноценный отдых. Не моя вина, что график его отпуска сдвинулся вперед тогда, когда я уже «отгуляла» целую неделю своего. Причем без отрыва от плиты, грядок, дизайнерских изысков и маленьких стихийных бедствий, вызванных регулярным наездом Димкиных коллег из других регионов России. Лето – время отпусков. Между прочим, и моего тоже. Помнится, еще пару дней назад я жаловалась, что за все кабальные дни этого отпуска мне даже вспомнить нечего.
Наташка решила проблему поездки легко, хотя и с опережением графика на один день. Просто преждевременно организовала маленькое стихийное бедствие, этакое локальное восстание рабов, объединенных в одну человеческую силу, обозвав его закономерным результатом расшалившихся от постоянных домашних забот нервов. Борис, славящийся великолепным аналитическим умом, быстро выбрал правильный для себя вариант: а пусть любимая организует демонстрацию расшалившихся нервов для другой аудитории. И заодно «выторговал» дополнительную поездку в ближайшие выходные на рыбалку.
Из-за Наташкиного преждевременного бунта нам пришлось отправиться в дорогу прямо на следующий день, хотя отъезд планировался на послезавтра. Наташка по этому поводу не переживала: замечательный сюрприз для Тоника! Выехали достаточно рано, о чем почти тут же и пожалели. Следовало приобрести в подарок шезлонг. Именно этой штучке отводилась роль главного фактора в деле воплощения в жизнь дачных планов Тоника. Но магазин, в котором мы присмотрели подходящий по расцветке шезлонг, был еще закрыт.
– Ну и пусть собственнику будет хуже! – мрачно изрекла Наташка, а я ее поддержала: время тотального дефицита кануло в Лету, купим эту «раскладушку» по дороге.
«По дороге» никак не получалось. То не хотелось останавливаться, то расцветка не подходила, то оставался последний «занюханный» образец. Почему-то в магазине, торгующем запчастями для автомашин. В конце концов отхватили безумно полосатый шезлонг, полоски которого не иначе как отражали смену настроения мастера по росписи ткани: от ярко-малинового цвета ярости из-за маленькой зарплаты и жизненных трудностей до блеклого серого – цвета пепла потухшего костра. Для того чтобы расцветка не показалась Тонику убойной, к шезлонгу прикупили еще и два раскладных стульчика, «родных младших братьев» основного изделия. Якобы для себя, на свои дачи. Уж очень расцветочка приглянулась. Фактически этим стульчикам надлежало остаться вместе со «старшим братом». По нашей с Наташкой душевной доброте и предусмотрительности. Вот отсидим на них свое у Тоника на даче, потом приедем еще разок… Когда-нибудь. Если понравится. Все-таки не ближний путь для отдыха в выходные дни.
На радостях от состоявшейся покупки решили зайти в придорожное кафе. Тоник предупреждала, что после поворота на второстепенную дорогу следов цивилизации не обнаружим. Для этого нет основного условия – активного транспортного движения. Дорога идет в объезд города, но ею уже лет пять практически не пользуются, поскольку имеется более короткий и удобный вариант.
Стульчики удобно разместились в багажнике, а вот шезлонг упорно выпячивал свою алюминиево-полосатую сущность наружу. Наташке совершенно не хотелось привязывать его наверх, помнится, я с ней отчаянно спорила, обвиняя ее в диком упрямстве.
– Хорошо! – наконец смирилась подруга. Только заявила это тоном, не допускающим ничего хорошего и, сунувшись в машину, вытащила крепежи. – Держи «крабы». Привязывай, блин!
Фыркнув достаточно демонстративно, я подхватила «крабы», за ними злополучный шезлонг и, приготовившись водрузить его наверх, обомлела: багажника на крыше не было. Потому что не было вообще. Фыркнув еще разок, надо же было хоть что-то сказать, я невольно покосилась на стоящий рядом… Стоп!!! Глаза невольно вытаращились, хотя смотреть в темноте было не на что. Вот откуда этот проклятый джип! В тот момент первого с ним знакомства я позавидовала его габаритам. Внутрь без проблем влезла бы куча шезлонгов.
Память лихорадочно перелистывала картинки дальнейшего: вот я, покачивая шезлонгом, застенчиво улыбаюсь и настоятельно рекомендую Наташке накопить сумму, эквивалентную хотя бы четырехстам тысячам долларов, чтобы купить себе подобный вездеход, вот она посылает меня вместе с американской валютой, российским шезлонгом и протянутой рукой к американскому президенту… Так! Мы с ней снова пытаемся запихнуть шезлонг в багажник, он не хочет закрываться. Я слышу рядом с собой дикий треск мотоцикла и шарахаюсь в сторону, забыв отцепиться от шезлонга. Наташка верещит диким голосом. Рядом с нами останавливается «Ямаха», с нее соскакивает наглый хлыщ, весь упакованный в кожу, на голове блестящий черный шлем. Наташка первым делом обращает внимание именно на этот шлем, громко заявив, что под ним произошла незаметная для носителя утечка мозгов. Я собираюсь ее поправить: утечка может иметь место только в случае, если есть чему утекать. Байкер аккуратно снимает с головы «дополнительную упаковку», встряхивает длинными белокурыми волосами и… мы с Наташкой замираем, пораженные увиденным. Байкерше не меньше (а, скорее всего, больше) сорока лет. Да разрази меня гром, чтобы я в свои годы вот так раскатывала на «Ямахе»! Велосипед еще куда ни шло… Не обращая на нас никакого внимания, байкерша с вызовом смотрит в тонированные окна джипа, но, похоже, никого там не видит. Тонкие ноздри нервно трепещут, словно принюхиваются к дальнейшему развитию событий.
– Охренеть можно! – через силу выдавливает Наташка, и байкерша впервые удостаивает ее взглядом.
– Не видели, куда делся мужик из этой тачки?
Женщина явно злоупотребляла сигаретами – голос звучал хрипло.
Мы отрицательно мотаем головами и вновь переключаемся на несгибаемый шезлонг. Наташка сквозь зубы клянет «дачницу» с ее деревней-матушкой, для которой и старую раскладушку следует считать роскошью. В конце концов бросаем все как есть, привязываем веревкой крышку багажника к бамперу и, махнув на него и на торчащий шезлонг рукой, отправляемся в кафе – все силы на исходе. По дороге я вытягиваю мобильник, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии связи.
Столики за исключением двух свободны. За одним сидит работница кафе и то ли разгадывает сканворд, то ли клепает какой-то отчет в свою пользу. Вид романтично-задумчивый. За другим столиком восседает наша знакомая байкерша. Минуту спустя, к ней присоединяется мужчина. Мы обращаем на него внимание только тогда, когда он уже сидит. Раскритиковать его личность Наташка не может, поскольку он расположился к нам спиной. По этой спине она и проходится, заявив, что мужчина нам весь свет загородил. Замечание не вызывает никакой реакции. На самом деле этот тип с коротким ежиком волос на голове загородил от нас только байкершу, и я быстро успокаиваю подругу тем, что мы не в театр пришли.
Официантка моментально оживает и с приветливой улыбкой подходит сначала к нашим соседям, затем к нам. Придраться к скоростному режиму выполнения нашего заказа оснований нет. Мы сосредоточиваемся на куриных крылышках и ощущениях пожара во рту. Трудно провести грань между крылышками и панировкой, похоже, из одного кайенского перца.
Тем временем за соседним столиком идет тихая распря. Байкерша извиняется и «на минутку» покидает мужчину, оставив вместо себя свой черный шлем. Красивая штука! Можно сделать из него украшение сада, посадив внутрь кусты «анюток». Я привожу Наташке парочку как пример в части спокойного урегулирования спорных вопросов. Она предполагает, что собеседники объелись куриными крылышками, после них особо не поорешь. И, жестом подозвав официантку, вынужденную при этом расстаться со своим трактатом, просит принести нам простой холодной воды. Девица лет шестнадцати смотрит на нас пустым, ничего не выражающим взглядом, медленно соображает. Жарко… Большой вентилятор на потолке и тот сник. Какой смысл гонять по залу горячий воздух? Вялотекущий процесс мышления наконец достигает пика активности, девица кивает головой и скрывается в недрах кафе. Мужчина неожиданно срывается с места, бежит следом за байкершей в противоположную от выхода сторону, потом, словно споткнувшись, вытаскивает бумажник, наклонив голову, роется в нем и, не утруждая себя возвращением, швыряет деньги на ближайший пустой столик. Они падают на пол. Шлем так и остается лежать на стуле.