— Помолчите-ка, сударь, — она махнула сумочкой, — сейчас придет Виктор Геннадьевич и вас арестует! Придумали тоже, в людей стрелять! И не стыдно?
— Что? — на нее удивленно уставились и сам задержанный, и державшие его мужчины.
Маргарита, понимая, что сболтнула лишнего, замолчала. Как бы эти мужчины не испугались и не отпустили преступника.
Но придумать, что же ей сказать, она не успела.
— Маргарита! — послышался за спиной голос Гермеса Аркадьевича. — Что у вас происходит?
Она обернулась. Граф Аверин направлялся к ней, лицо его выглядело донельзя удивленным. У его ног вился рыжеватый кудлатый пес.
«Странно, — подумала Маргарита. — Не было у нас во дворе таких собак. Неужели из соседского забежала?»
А вслух сказала:
— Я преступника… — и тут она увидела Виктора Геннадьевича. Тот вел к машине мужчину в наручниках и точно такой же шапке, что и у пойманного типа.
Только пальто коричневое.
Маргарите, несмотря на уличный холод, стало очень жарко. Она посмотрела сначала на одного обладателя шапки, потом на другого. Перевела взгляд на уже подошедшего Гермеса Аркадьевича. И прижала руки к щекам.
— Батюшки светы… неужто обозналась… — с трудом выдавила она.
Гермес Аркадьевич только вздохнул и обратился к собравшимся:
— Господа, отпустите этого человека, пожалуйста. Мы уже арестовали стрелка. Приношу свои извинения за это недоразумение, — он слегка склонил голову.
Мужчины разжали руки.
— Извините, чего уж там, — один из них угрюмо посмотрел на беднягу, явно опоздавшего на свой автобус.
— Да ничего, — тот указал на Виктора Геннадьевича, как раз усаживающего на заднее сидение пойманного преступника. — Это и есть утренний стрелок? Хороша наша полиция, быстро работает. Вот начальник удивится, когда расскажу. Ну и ну…
Он рванул к остановке. Следом за ним скрылись и остальные.
— Может, вам такси оплатить, — пискнула вслед Маргарита, но ее не услышали.
— Маргарита, пойдем, — Гермес Аркадьевич тронул ее за локоть. И Маргарита послушно посеменила за ним.
— Ох… — виновато вздохнула она, когда они поравнялись с машиной, — простите меня, дуру грешную. Эта шапка… точно такая же ведь шапка!
Виктор Геннадьевич рассмеялся:
— Да Бог с вами, Маргарита. У меня тоже есть такая шапка. Я в ней на зимнюю рыбалку с мальчишками хожу. Очень хорошо уши закрывает.
— А куда ты, собственно, собралась? — оглядев экономку с ног до головы, поинтересовался Гермес Аркадьевич.
— Обед хотела приготовить, — не зная куда деваться от стыда, пробормотала она.
— Вот что, — Гермес Аркадьевич нахмурился, — никакого обеда. Мы тут хорошо если до ужина управимся. Бумаги надо заполнять. И мне показания дать. Иди домой. Отдохни и… — он задумался, — помоги своей соседке с ребенком посидеть. Ей же в больницу надо, мужа навестить.
— Вы думаете, не нужен обед? — рассеянно спросила Маргарита. И вдруг поняла, что нигде не видит Кузю.
— Ой… а где котик? Не испугался бы этого пса… — она хотела показать на собаку, но та уже убежала. Наверное, вернулась в свой двор. Зато из машины раздалось звонкое:
— Мя-я-я! — И из приоткрытого окна высунулась усатая мордочка.
Маргарита улыбнулась:
— Ах, негодник. Ну пошла я тогда…
— Конечно, — Гермес Аркадьевич махнул ей рукой и сел в машину.
А она поплелась к парадной. Размышляя о том, что в следующем расследовании необходимо обязательно учесть, что похожих шапок может быть несколько.
Арестованного усадили на стул в кабинете Виктора. Сам хозяин кабинета устроился в своем рабочем кресле, а Аверин присел на диванчик — раненая нога не болела, но ныла весьма неприятно и требовала более бережного отношения.
— Что же, — Виктор хлопнул ладонью по столу, — предлагаю не тратить ни наше, ни ваше время, а всё быстренько и честно рассказать. Раненный вами человек жив, если вы сейчас чистосердечно во всём признаетесь — то, может быть, суд проявит снисхождение и на каторгу вы не поедете. Обойдется тюремным сроком, — обратился он к задержанному. Тот сидел, опустив голову. И говорить не торопился. В кабинет заглянул Паша Крысин.
— О, уже поймали? Быстро!
— Это Гермесу Аркадьевичу спасибо, впрочем, как обычно.
— В этот раз спасибо надо сказать Маргарите, она почти угадала, — улыбнулся Аверин.
Виктор усмехнулся и сказал Крысину:
— Садись, записывать будешь.
Задержанный поднял голову. В его взгляде что-то мелькнуло. Он посмотрел на Аверина, а потом шумно вздохнул и пробурчал себе под нос: