Ворвавшись в чертячью, Афанасий окинул беглым взглядом Владимира. Тело чертяки уже превратилось в кровавое месиво. Кожа слезла и более не восстанавливалась, а серебро начало разъедать внутренности. Черт то ли дрожал, то ли пытался дергаться на алатыре, а из его горла доносились странные хлюпающие звуки. Стоны? Или Владимир пытается рычать?
— Ой как скверно ты выглядишь… — пробормотал Афанасий. — Ну ничего, чертяка, ты у меня живучий, поэтому держись, еще повоюем.
Полоснув кожу шипом, он капнул пару капель в квадратную ячейку сети туда, где у черта по всем законам природы должен был бы находиться рот. Чертяка вздрогнул и булькнул громче.
— Вот так. А теперь чародейство. — Колдун сдернул с пояса увесистую суму.
Не зря отдал он Петру целое состояние. В сумке лежало больше чем полфунта восковых облаток, наполненных кровью и усиленных чарами.
Сперва облатки приходилось выдавливать в рот, но потом черт немного восстановился и принялся глотать их сам.
— Не бойся, — Афанасий похлопал по сумке, — пилюль хватит до утра, и я тебя не брошу. А ты давай-ка спать. Нечего тут зазря мучиться.
Под действием заклинания Владимир вскоре затих.
— Вот и хорошо, вот и молодец, — похвалил его колдун, — а я тебя лечить буду.
Положив руку на разъеденную серебром голову, он пригладил кое-где выбивающиеся из-под сетки короткие клочки слипшихся волос и начал делиться силой.
А когда сознание помутилось и перед глазами стало подозрительно темнеть, вновь попытался засунуть поглубже в глотку черту очередную облатку, ведь Петр сказал, что наибольшая целительная сила будет, если оболочку не разрушать. Но ячейка в сети оказалась слишком узкой, и даже мизинец пролезал с трудом.
Афанасий выругался и зашарил взглядом по чертячьей в поисках чего-нибудь достаточно тонкого, чтобы протолкнуть пилюлю. И увидел в дверях Иннокентия. Помаячив мгновение, черт растворился в темноте. Афанасий даже моргнул: не померещилось ли?
В чертячьей ожидаемо ничего подходящего не нашлось, а оставлять Владимира очень не хотелось: без присмотра и постоянной подпитки все лечение пойдет насмарку. Афанасий еще раз тихонько матюкнулся и вновь попробовал затолкать пилюлю. В этот момент его обдало резким порывом спертого подвального воздуха. Скосив взгляд на пол, он увидел рядом с собой тонкую и длинную спицу.
“Ай да Иннокентий, до чего же умен, чертяка! — обрадовался Афанасий, схватив спицу. И следом подумал: — Далеко пойдет, как и Владимир. Если не сгноят, конечно, обоих какие-нибудь олухи”.
Затолкав несколько облаток и убедившись, что Владимир их проглотил, он снова принялся делиться силой, напрягая волю и убеждая себя, что сил хватит, должно хватить, ведь он очень сильный колдун.
Ближе к утру, благодаря глубокому сну и лечению, у Владимира даже местами восстановился щербатый ряд зубов. И ими он чуть не откусил хозяину палец.
— Ничего-ничего, — только и сказал Афанасий, с трудом успев отдернуть руку.
Когда до прихода канцеляристов на службу осталось меньше часа, Афанасий заставил чертяку проглотить остатки облаток и повторно усыпил настолько крепко, насколько смог. Теперь продержится.
Иннокентия на посту не было. Наверняка специально ушел подальше. И прекрасно, повторить трюк с крышами Афанасий уже не мог.
Пошатываясь, как пьяный, он вышел из здания Канцелярии с черного хода и направился к знакомому трактиру, где условился встретиться с Петром. Заведение было еще закрыто, но за звонкую монету трактирщик впустил ранних гостей и ни о чем не спрашивал. Афанасий без сил опустился на лавку напротив чародея и выдохнул:
— Ну, Петька, теперь твой черед. Давай сюда свое пойло.
— Ох-ох, — запричитал Петр, — вам бы прилечь, Афанасий Васильевич. Совсем себя не бережете. Стоит ли того обычный черт?
— Дела сделаю и прилягу, — пообещал Афанасий. — А черт этот не обычный, а мой черт, Владимир. Поэтому стоит. Ладно, живы будем — не помрем, как говорится. Поторопись, еще отмыться мне нужно и переодеться. Одежду принес?
Петр достал из корзины кулек, а следом — хорошо закупоренную глиняную бутыль:
— Вот одежда. А вот зачарованный отвар. Выпить надо все, и быстро. А бутыль разбейте и в нужник спустите. И ни слова никому! Запрещенное это зелье, за него в острог отправимся… — тихим шепотом, хотя в трактире никого не было, добавил он.
Афанасий только кивнул. А когда чародей ушел, налил резко пахнущий отвар в принесенную трактирщиком кружку. И, скривившись от запаха, сделал глоток.