Не прошло и нескольких минут, как залпы артиллерии и грохот разрывающихся снарядов слились в оглушительный шум. В темноте пехотинцы только догадывались, что их участок фронта превратился в ад. Туман, низкая облачность, вулканические извержения грязи, красные вспышки обозначали то, что еще недавно было ровным передним краем обороны немцев. Пехотинцы гадали, выживет ли кто-нибудь в этой огненной буре. Однако бывалые солдаты знали, что обманывать себя не стоит. Вскоре всем им — и ветеранам, и новобранцам — придется ринуться в атаку по этой перепаханной взрывами земле, и, несмотря на смертоносную канонаду, противник уже будет поджидать их.
Напротив позиций, занимаемых ждущей советской пехотой, немцы встретили огненный шквал с мрачной решимостью и чувством облегчения: неизбежное наконец-то свершилось. Понадобилось всего несколько минут, чтобы понять: это не просто рядовой обстрел. Затем немцы начали действовать автоматически, как во время множества других атак противника. Инстинкт выживания — строгий учитель, его ученики твердо усвоили, что советские артподготовки предсказуемы. Русский залповый и заградительный огонь, как правило, прокатывался над немецкой линией обороны от переднего края до самого тыла, иногда один раз, а порой и дважды. Затем снаряды ливнем сыпались в заранее выбранных местах сосредоточения огня, а потом над позициями проходила вторая или третья волна заградительных залпов. Канонада заканчивалась сплошным ракетным огнем. Если вначале немцы цепенели от звуков и вспышек ракетных выстрелов, то к осени 1942 года поняли, насколько низка точность стрельбы этого наводящего ужас оружия. Более того, последние раскаты ракетных залпов обычно служили зловещим симптомом близкого наступления пехоты. Привыкнув к тому, что огненный ливень предшествует атакам русских, все или почти все немецкие пехотинцы по тревоге покидали передовые позиции и перемещались в окопы второй линии обороны, в ячейки и бункеры в тылу и на флангах. Предсказуемость русских артобстрелов означала, что во время них гибели можно избежать. Как только обстрелы заканчивались, немецкая пехота появлялась из укрытий, снова занимала передовые рубежи и оказывала сопротивление наступающим русским пехотинцем — чаще всего успешно, чего и следовало ожидать. Среда 25 ноября не стала исключением. Русская артиллерия беспощадно колошматила немецкие укрепления на протяжении более чем девяноста минут. Гибли солдаты, некоторые были погребены заживо в блиндажах, выходила из строя техника. Но, как отмечали немцы, сосредоточение огня было неточным. Ослепленная снегом и облачностью, артиллерия сеяла смерть почти наугад, и благодаря этому выжили не только некоторые счастливцы.
Конев и Кирюхин мысленно проклинали снег и туман, а артподготовка шла своим чередом. Уже стало ясно, что верховному богу войны, артиллерии, не удастся завершить свое страшное дело. Значит, стрелкам и танкистам предстояло осуществить то, что оказалось не под силу артиллеристам. Когда грохот снарядов смолк в тылу противника, финальные вспышки залпов «катюш» снова осветили темное предрассветное небо. Сотни ракет устремились к цели, и в 9:20 Конев снова кивнул Кирюхину, а тот прокричал по рации еще один приказ. Через несколько минут вдалеке перед ним, на берегу рек и по всему участку фронта, поднялись солдаты с оружием на изготовку, и вся эта бурая масса медленно двинулась к замерзшей Вазузе. Подгоняемые командирами рот, батальонов и полков с пистолетами наготове, пехотинцы набирали скорость и перебирались через замерзшую реку к вражеским укреплениям — как надеялись командиры, уничтоженным артиллерией.
Штрафные роты наступали первыми, движимые курьезной смесью страха и покорности судьбе. Некоторые проваливались под лед, расколотый шальными снарядами. Саперы изо всех сил торопились устранить проруби, но кое-кто из солдат все же угодил прямиком в ледяную воду. Остальные выбрались на противоположный берег реки и очутились среди хаоса изрытых снарядами окопов, блиндажей, изуродованных заграждений. Под ногами путались обрывки колючей проволоки, взрывались мины, но большинство штрафников сумели найти себе укрытие в воронках и брошенных немцами передовых наблюдательных пунктах. Форсирование коварной реки завершилось, и теперь офицеры, снедаемые нетерпением, подгоняли солдат вверх по крутому берегу. А за ними по пятам уже следовали новые бурые цепи батальонов и полков первого эшелона, сопровождаемые грозными и зловещими силуэтами танков, поддерживающих атаку пехотинцев.