«Части Красной армии находятся к югу от Белого, между Выползово и Демяхи. Ими был совершен прорыв в секторе 352-го гренадерского полка и 2-й авиаполевой дивизии на участке шириной 15–20 км и глубиной 30–40 км, они почти вплотную подошли к дороге Смоленск-Москва и Ярцево-Владимирское. Первую волну атаки составили 22 пехотных батальона при поддержке до 100 танков Т-34. За ними последовало 24 пехотных батальона при поддержке еще 200 танков, чтобы расширить прорыв к востоку и оттеснить немцев на север от шоссе» (70).
В отчете также сообщалось, что еще 20 русских пехотных батальонов и 100 танков нанесли удар далее к северу, в долине реки Лучеса, на левом фланге 41-го танкового корпуса, и большей части дивизии «Великая Германия» пришлось отражать его, чтобы преодолеть кризисную ситуацию. По словам одного из немецких ветеранов, «ситуация в районе Сычевка-Ржев-Белый была весьма напряженной» (71).
Генерал Гарпе задался простым вопросом: «Что предпринять?» Ответить на него было нелегко. Несмотря на то, что положение в районе Белого стабилизировалось, пусть и на время, участок фронта по реке Нача по-прежнему оставался открытым. Гарпе знал, что непрочный оборонительный заслон вдоль Вены уже разрушении теперь ничто не стоит между развивающей успех русской бронетехникой и рекой Нача. Следовательно, необходимо расположить вдоль Начи какие-то силы, и как можно скорее. Еще не введенный в бой 1-й танковый гренадерский полк 1-й танковой дивизии находился на пути к району боевых действий, выйдя из Сычевки по занесенной снегом и обледеневшей дороге на Владимирское, но прибыть на место ему предстояло не раньше следующего утра. Тем временем Гарпе приказал разведбату 1-й танковой дивизии (К-1) воздвигнуть легкий заслон вдоль Начи, но при этом обойтись без бронемашин, увязших в глубокой грязи дороги на Владимирское (72). Гарпе надеялся, что легкая пехота батальона сумеет продержаться у реки, пока не подоспеют остатки 1-й танковой дивизии. А затем, думал Гарпе, 1-й танковый полк будет удерживать позиции, пока в район не будут переброшены дивизии 30-го корпуса. «Если, если, если…» — мысленно твердил Гарпе, понимая, что на войне победа и поражение неизменно зависят от этого слова.
В данном случае все «если» Гарпе, и, по всей вероятности, окончательный исход операции, в целом зависели от прибытия 30-го корпуса, который тем самым вечером штаб группы армий «Центр» придал 9-й армии для участия в боевых действиях в секторе 41-го танкового корпуса. В штабе 30-го корпуса под командованием генерал-лейтенанта Максимилиана Фреттер-Пико, только что переведенного из Ленинградской области в подчинение крупным контратакующим танковым силам генерала Моделя, сейчас проходило совещание. Свежему корпусу Фреттер-Пико предстояло развернуть штаб в 50 км к юго-востоку от Белого, принять командование 19-й и 20-й танковыми дивизиями, а также кавалерийской дивизией СС и пехотой, остающейся в резерве корпуса, и предпринять контратаку с целью восстановления прежнего положения в окрестностях Белого (73). Но Гарпе понимал: на сбор всех войск понадобится несколько дней. Между тем еще одну резервную дивизию группы армий «Центр», 12-я танковую, ожидали в секторе Гарпе к 30 ноября. Гарпе не сомневался, что с этими силами легко одержит победу — но лишь в том случае, если до их прибытия сумеет сдержать натиск русских.
27 ноября
Ночью с 26 на 27 ноября бои в секторе Белого утихли. Войска Тарасова, атакующие немецкие укрепления к югу от города, за два дня ожесточенных сражений понесли громадные потери. Измученным выжившим для возобновления атаки требовались подкрепление, боеприпасы, новая техника. Поэтому вечером 26 ноября Тарасов приказал полковнику А.П. Квашнину переместить один полк своей 134-й стрелковой дивизии вправо, в поддержку дивизии полковника Груза. В свою очередь, Тарасов намеревался сосредоточить остатки ослабленных 150-й стрелковой дивизии и 19-й механизированной бригады, чтобы, как он надеялся, последним решительным ударом сокрушить немецкую оборону у Батурине, южнее Белого. Вдобавок Тарасов отдал генералу Поветкину из 6-го стрелкового корпуса приказ подготовить 91-ю стрелковую бригаду полковника Ф.И. Лобанова из второго эшелона для дальнейшего введения в бой, в помощь наступлению на Батурине, если понадобится, и для расширения участка прорыва далее на восток. Тарасов надеялся таким маневром завершить разгром немецких сил Соломатиным у реки Вена и переключиться на правый фланг противника, защищающий Белый.
Но пока Тарасов собирался подержать бригаду Лобанова в резерве, по крайней мере, 27 ноября, на случай, если подкрепленная и сосредоточенная 150-я стрелковая дивизия самостоятельно выполнит свою задачу южнее Белого. Тарасов приказал Соломатину продолжать наступление силами четырех подвижных бригад и оставшейся пехоты 6-го стрелкового корпуса Поветкина. Чтобы подбодрить Соломатина, Тарасов сообщил ему, что 47-я и 48-я отдельные механизированные бригады последуют за его корпусом, оставаясь под командованием армии, и будут переданы под командование Соломатина, когда наступит подходящй и момент. Соломатин считал, что такой момент уже наступил, но воздержался от препирательств с командующим армии. Он знал, что генерал Пуркаев в штабе фронта и генерал Жуков наседают на Тарасова, требуя от него ускорить наступление в помощь явно отстающей 20-й армии, ведущей действия с другой стороны Ржевского выступа, у Сычевки. Очевидно, Жуков рассчитывал, что 41-я армия обеспечит операции «Марс» успех. Соломатин был достаточно опытным военным, чтобы сомневаться в этом, но при этом ему хватало благоразумия, чтобы держать сомнения при себе.