Домой летела Надя как на крыльях. Ведь Южаков дал не только «Капитал», но и «Очерки первобытной культуры» Зибера, «Судьбы капитализма в России» В. В. (Воронцова) и «Крестьянское землевладение па Крайнем Севере» Ефименко.
Ранней весной 1890 года Елизавета Васильевна и Надежда Константиновна сняли обыкновенную деревенскую избу в Псковской губернии и все лето прожили в деревне, У хозяев не хватало рабочих рук, и Надя помогала им в поле, возилась с ребятишками. И хотя ужасно уставала с непривычки, в свободные часы все-таки читала книги, взятые у Южакова, читала взахлеб.
Начала с «Капитала», но первые две главы показались очень трудными, третья уже читалась легче: «Я точно живую воду пила. Не в терроре одиночек, не в толстовском самоусовершенствовании надо искать путь. Могучее рабочее движение — вот где выход.
Начинает вечереть, сижу с книгой на ступеньках крыльца, читаю: „Бьет смертный час капитализма: экспроприаторов экспроприируют“. Сердце колотится так, что слышно…
Марксизм дал мне величайшее счастье, какого только может желать человек: знание, куда надо идти, спокойную уверенность в конечном исходе дела, с которым связала свою жизнь. Путь не всегда был легок, но сомнения в том, что он правилен, никогда не было. Бывали, может быть, ошибочные шаги, иначе и быть не могло, но ошибки поправлялись, а движение шло широкой волной к цели…»
Осенью опять начались занятия в студенческих и марксистских кружках, и Надежда Константиновна включилась в эту работу. В те годы центром распространения марксизма был Петербургский технологический институт.
В марксистском кружке, где занималась Крупская, изучали «Капитал», другой литературы достать было почти невозможно. Как-то ей в руки попалась рукописная тетрадь «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса. Читать было мучительно, рукопись истрепалась, многие слова стерлись, не хватало целых страниц. А чтобы прочесть «Анти-Дюринг», Надежда Константиновна досконально изучила немецкий язык и не пожалела о потраченном на это времени.
Она стремилась полученные знания нести в массу рабочих, рвалась к активной работе и поэтому попросила Бруснева дать ей рабочий кружок, хотелось попробовать силы на пропагандистском поприще. Бруснев в ответ грустно покачал головой — только еще закладывались связи с рабочими, кружков было мало. Подумав, он улыбнулся: «Сведу я вас с хорошим человеком, только он народоволец. Вы попросите у него кружок, у партии „Народная воля“ много сторонников в рабочем классе, а ведь мы только начинаем. Только не дразните его своим марксизмом».
Статный, с окладистой бородой, Михаил Степанович Александров (Ольминский) насторожил Крупскую своим профессорским видом. Высказала она свою просьбу о кружке. «А к какой партии вы, собственно, принадлежите?» — спросила его жена, принимавшая участие в беседе. «Я не состою ни в какой партии, — ответила Надежда Константиновна. — Пока занимаюсь своим политическим образованием». — «А почему бы вам не вступить в партию „Народная воля“ — тогда к вашим услугам любой рабочий кружок, находящийся под нашим контролем». — «Зачем же мне вступать в партию, которая изжила себя? — забыв про советы Бруснева, прямо сказала Крупская. — Ведь социал-демократический путь куда более правилен!» — «Тогда нам с вами разговаривать не о чем», — ответила Александрова.
Когда Надежда Константиновна в кружке рассказала товарищам о своей беседе с Александровыми, больше всех смеялся Бруснев, едва выговаривая сквозь смех: «Я же вас предупреждал!» При разговоре этом присутствовал и народоволец Мещеряков, имевший связи с плехановской группой «Освобождение труда». Он нередко заглядывал к технологам «на огонек». «А почему бы вам не попробовать преподавать в воскресно-вечерней школе за Невской заставой?» Глаза Надежды Константиновны загорелись. «А как это можно осуществить практически?» Мещеряков пообещал достать рекомендательное письмо к Варгунину — на его средства существовала школа. Николай Александрович был братом Константина Александровича Варгунина, на фабрике которого отец Надежды Константиновны в Угличе вел дела. Это подавало надежду на успех.
Николай Александрович Варгунин, известный просветитель, образованный, умный человек, далекий, однако от революции, много сделал для просвещения рабочих за Невской заставой. Варгуыин постоянно интересовался школой, благодаря ему там подобрался круг прекрасных бескорыстных педагогов. Он не мог не видеть постепенного революционизирования школы, но ни разу не выразил протеста, не помешал политическому воспитанию рабочих. Как писала позднее Крупская, «он все видел и покрывал своим молчанием».