Так раскраснелся от смеха лорд Дар-Эсиль, что сам стал похож на толстого и одышливого Дар- Фалько. Оторопевший Сид размышлял, выпрыгнуть ли в окно от этого ужаса или бежать за водой и звать на помощь.
- Шарик святой Лулуллы! — наяривал лорд-канцлер. — Надеюсь, ты его не выкинул? Будем топить им камин в зимнее время. Хватит на месяц, не меньше.
- Отец, не кощунствуй, — только и пробормотал Сид. Он не хотел спорить: там, за дверью, в окружении горничных-тейо и повивальных бабок, созванных со всего дариата Эсилей, стонала и билась на широкой кровати Сола. Комок окровавленных тряпок уже унесли вместе с тем, что в нем было завернуто — маленьким существом, увидевшим зеленые луны Аккалабата за неделю до срока. И всего на несколько часов.
Сид не заходил к Соле с тех пор, хотя прошло уже больше недели. Он не мог ее видеть — она не хотела видеть его. В его ушах стояли истошные вопли, от которых даже отец враз перестал смеяться и в нехорошую складку сложил жестокие губы, уставившись на Сида так, будто впервые его увидел:
- Мальчишки! Меня чуть не убили эти мальчишки! Я не хочу умирать из-за этих мальчишек! Я ненавижу мальчишек!
Она не угомонилась даже тогда, когда лорд Дар-Эсиль вошел в комнату, напротив, поддала жару, вцепившись ему всеми пальцами в руку, которую он не выдернул почему-то, камнем застыв у кровати, пожирая жену тем жадным взором, каким обычно в подземельях Дар-Аккала смотрел на корчившихся на дыбе несчастных, уже готовых во всем сознаться и дать показания на себя и на всех на свете.
- Корво, они хотели меня убить, твой сын и Хетти! Я не хотела! Они меня заставили! Я больше не буду, я не собираюсь умирать за других! Ради этой их блажи.
Лорд-канцлер торжествовал. Он даже стал искать примирения с Сидом, но тот догадывался, что для отца примирение — только повод, чтобы чаще видеться: трудно унижать и уничтожать того, кто с утра уносит из дома крылья и возвращается заполночь.
Хетти тоже прилетел заполночь и сразу направился к Соле. Лорд-канцлер пытался его остановить
- отлетел, растекся по стене серебристым орадом.
- Не жди извинений, — через плечо бросил Хетти, пока лорд-канцлер отскребал себя от стены. Швырнул свой орад на руки Сиду — перед его лицом закрыл дверь в спальню сестры.
ХС^^А Рл^-ХллСм
- Ну что, что? Не реви ты, пожалуйста. Ну не вышло с первого раза. В следующий раз все получится. Ты ж у нас сильная. Ты сейчас выздоровеешь и все сможешь.
Хетти сам не знал, откуда у него это бралось: он быстро нашел верную интонацию для разговоров с двумя другими своими сестренками. С Эллой — сразу взял мужественно-покровительственный тон, подобающий мечнику и будущему верховному дару при разговоре с ближайшей родственницей женского пола. В обществе был с ней подчеркнуто официален, наедине позволял себе потрепать по плечу и чмокнуть в щечку. Она тоже на людях сразу установила дистанцию, и чувствовалось, что ей доставляет удовольствие приседать в глубокие реверансы в ответ на почтительное приветствие Хетти. Элле его сочувствие и защита не требовались, у нее на это лорд Рейвен. С Койей Хетти не зарывался, отношения строил на равных, чуть-чуть в быту побаивался леди Дар-Умбру — хозяйку замка, позволяя ей иногда взять над собой верх в несущественных мелочах, и жестко «прижимал ей хвост», как только та взбрыкивала по делам серьезным. Да, пожалуй, так было проще всего относиться к Койе — как к породистой и норовистой лошади. Объезжать ее предстояло Хару Дар-Умбра, но Хетти с детства любил наблюдать за тем, что творится в манеже.
С Солой было труднее. Она была старшая-старшая-старшая. Он и боялся ее, и любил, и за нее боялся. Хотелось не покровительствовать ей, а от нее ожидать утешения и защиты, но. Хетти не любил непредсказуемости. Просто терпеть не мог. Непредсказуемость, если и имела право на существование в его мире, то только как свойство победоносной стратегии и тактики Дар- Халемов. Остальные обязаны были быть для Хетти понятными и объяснимыми, просчитываемыми на несколько шагов вперед. И эту обязанность предстояло вбить Соле в голову, чего бы ни стоило. Безотносительно их с Сидом матримониальных планов.
Хетти любил общаться с сестрами и намеревался обустроить эту часть своей жизни по своим представлениям.
- Ты сможешь, Сола.
- Я не смогуууу. Я не. Он отмахнулся.
- Сможешь-сможешь. Ты из какого рода? Халемов. И ты мне обещала. Это они, — дернул Хетти подбородком в сторону двери. — Могут соврать. Мы — нет.
- Мыыыы?
- Мууууу. — Хетти тыльной стороной пальцев потер у нее под глазами. — Давай. Разлеглась как корова. Отъедайся чуть-чуть и старайся.
- Я не корова. И не свиноматка, — пыталась еще возразить леди Сола. — А ты трешь, как мечи свои чистишь, — отстранила она его руку.
Действительно, под глазами у Солы выступили красные пятна — еще хуже, чем сами глаза. Хетти хмыкнул. Какая она стала нежная! И какая тупая! Неужели она не понимает, что этот ребенок будет не просто канцлером Дар-Эсилем? У него столько же шансов на маршальский жезл. Хетти тоже сам сразу не понял. Койя ему объяснила. Когда он ей рассказал про беременность Солы. Долго рылась в каком-то комоде, вытащила бутылку эгребского, неизвестно как (очень даже известно — подарок лорд-канцлера!) попавшую в замок Хару, налила до краев два бокала, подняли, звякнули, опрокинули. Повторили, пробормотав каждый себе под нос за здоровье сестрицы и малыша.
- Скажи, Хетти, — сказала тогда Койя, хитро прищурившись. — Как ты думаешь: кто из твоих племянников будет сильнее? Какая кровь лучше смешается с кровью Халемов — Кауда или Эсиль? От кого из них меньше вреда для наших способностей?
Хетти вытянул руку, от души хлопнул Койю по плоскому животу.
- Ах ты, лентяйка! Умбрен, значит, списываем со счетов?
Койя ловко лягнула его коленом.
- Не хочу плодить второсортицу. Так, как ты думаешь? Хетти расхохотался:
- Сильнее будет мой сын. Он им все перья пообрывает: маленьким белым мышатам Дар-Кауда, манерному Дар-Эсильчику и неуклюжему (и маловероятному) сыну леди Койи Дар-Умбра.
- Дурак! — Койя надулась и к разговору более не возвращалась.
Но мысль залегла Хетти в голову, и на растущий Солин живот он стал смотреть с новым чувством. Несмотря на шутливый ответ, который Хетти дал Койе, ему отчего-то казалось, что под сердцем у старшей сестры копошится скорее Дар-Халем, чем наследник рода Эсилей. Он испытал жестокое разочарование, узнав о неудачных родах, и был настроен решительно. Даже если ему придется силой запихнуть лорд-канцлера в супружескую кровать и стоять над первой парой Аккалабата с обнаженным мечом несколько ночей кряду, он своего добьется. Хетти намеревался в свой черед стать главнокомандующим армии Аккалабата и не собирался командовать армией, будучи единственным Дар-Халемом в ее рядах. Сестричкам придется в меру своих возможностей позаботиться о боеспособности Империи.
- Я не буду второй раз тебе повторять! Ты меня слышала, Сола.
Она испуганно закивала. С такими разными Хетти, каждый раз являвшимися к ней, ее сознание, истощенное тяжелой беременностью, разрешившейся крушением всех надежд, измученное поиском виноватых и непреходящим чувством собственной вины непонятно за что, не могло совладать. Сола решила, что лучше послушаться.
2 мая 1502 года со дня пришествия королевы Лулуллы
Лорд Хетти Дар-Халем, покряхтывая, разогнул усталую спину. Грязной рукой помассировал поясницу, оставив на коже, под крыльями, следы копоти. Кто сказал, что кузнечное дело не для даров Аккалабата? Здесь, в кузнице, примыкавшей к левому крылу умбренского замка сестрицы Койи, он чувствовал себя не менее уверенно, чем на турнирной арене Хаяроса или на поле боя. На поле боя долго пробыть не получилось. С одной стороны, лорд Меери не был особо доволен, что наследник рода Халемов дышит ему в спину. «Я не могу так командовать, — сварливо сообщил он лорд-канцлеру, наведавшемуся на передовую. — Либо я, либо Дар-Халем. Короче, уберите его отсюда». И Хетти убрали. Потому что возникло неожиданное «с другой стороны», опасное и непредсказуемое. Ничем иным не предсказуемое, кроме обостренного придворного чутья лорда Дар-Эсиля, который по наитию сверху, иначе не скажешь, догадался как-то зайти в королевскую опочивальню за пять минут до властительницы Аккалабата и под возмущенные перешептывания горничных-тейо перетрясти всю постель. Клубок только что вылупившихся крошечных гадючек — самых ядовитых созданий Эсильских болот, ожидал его под периной, у изголовья. Брезгливо сметя копошащийся черный шар в рукомойник, лорд-канцлер выбранил всех служанок, пообещав им, их мужьям и детям снести головы, и вышел из спальни Ее Величества гордо и неторпливо, будто ничего не случилось и его посылали туда захватить нечаянно забытый документ, нуждавшийся в подписании.