— Слушайте!
Точно огромные насекомые протопали металлическими лапками по мостовой. «Прошли!» Женщина, скорее всего, молодая, нервно хихикнула. Мальчишка с фермы открыл двери амбара в облачное небо. «Следуйте за мной по одному… Потушите папиросы… Не шумите».
Мюрье распрямился и всей грудью вдохнул воздух свободы. Он вышел четвертым и предпоследним. Впереди высокая девушка в берете с чемоданом в руке легко перескакивала через рытвины, слегка покачиваясь, как колеблемое ветром пламя. «О девушка, ты черный огонек, блуждающий в ночи…» У Мюрье был с собой лишь портфель с рукописями, фотографиями, бритвой, сменной рубашкой… За ним шел неизвестный из амбара между миров. По цепочке передали предупреждение: «Осторожно, ручей… Переход по трем камням… Здесь глубоко». Девушка — черный блуждающий огонек обернулась, чтобы предупредить Мюрье, ему показалось, что он различил во мраке голубоватые зубы. «Как вас зовут, мадемуазель?» — «Франсина». — «Красивое имя… Позвольте мне сейчас звать вас Ариадной…» Они улыбнулись, не видя друг друга. Ариадна-Франсина протянула руку немолодому мужчине, чтобы помочь ему перейти ручей, который шипел, точно рассерженная змея. «Крутой склон, держитесь за кусты, ставьте ногу на твердую почву, не поскользнитесь на камнях». Мюрье тяжело дышал. Неизвестный, замыкавший шествие, сказал: «Наверху передохнем». Из-под ног впереди идущих посыпались камешки. Их звонкое постукивание заставило насторожиться, но звуки, точно черная вода, поглотила ночь.
Вперед! На вершине косогора под сенью деревьев укрылась полянка. Пятеро путников стали полукругом, и мальчик с фермы объяснил: «Вы в свободной зоне. Идите тропинкой через подлесок три четверти часа. На развилке вас ждет дочка Жарделя. Вам надо будет разделиться». И он скрылся во тьме. «Ариадна, черный блуждающий огонек», — тихо позвал поэт. Девушка дружелюбно взяла его за руку. «Как вы сказали? Ну и воображение у вас! Во мне пятьдесят пять килограммов весу, знаете ли! Ничего себе — блуждающий огонек!»
— Как здорово чувствовать себя свободным! — вздохнул Мюрье.
Неизвестный из амбара повернул к нему исхудалое, с правильными чертами лицо в очках с черепаховой оправой: «Свободная земля? Она прекрасна, вы увидите…» Путники шли торопливо, спотыкаясь о корни. Две тени впереди точно не доверяли друг другу и всему миру. Они разошлись в стороны и скрылись из виду с первыми каплями дождя. От бесформенной группы деревьев отделилась девочка в сабо, настороженная, серьезная: «Вы на месте… Разделитесь. Я пойду с мадемуазель. Следуйте на расстоянии…» Расставаясь с девушкой, Мюрье на секунду задержал в своей руке ее длинные холодные пальцы с тонкими косточками. «Счастливого пути, мадемуазель Франсина-Ариадна… Я вас не видел и никогда уже не увижу, и все же вместе мы проделали незабываемый путь…»
— Ах, все забывается, поверьте, — ответила она. — И потом — кто знает?
В ее низком голосе прозвучал невеселый смех. Начинался дождь.
— Если бы мы не забыли ту войну, — произнес неизвестный из амбара, — с миром не случилось бы то, что случилось. Забвение — могущественная сила. Забыть — значит не знать.
Девушка уже скрылась во мраке, подобном забвению, за бледной завесой дождя. Незнакомец продолжил:
— Наше поколение не забудет. Мы только начинаем пробуждаться, возвращаться к реальности, становимся тверже… Ах, даже представить нельзя, на что мы однажды будем способны… Я — Люсьен Тиврие, учитель. Я узнал вас на станции, месье Фелисьен Мюрье, вы прятали лицо под шарфом, и это привлекало внимание. Когда скрываешься, нужно, знаете ли, оставлять лицо открытым, так благоразумнее.
Я искренне восхищаюсь вами. Вы не буржуазный поэт. Я бы не позволил арестовать вас. У меня с собой игрушка с семью пульками…
Не побоявшись, что может показаться трусом, Мюрье сказал: