Для Франции подписание советско-германского пакта стало шоком, еще более сильным из-за его неожиданности. Страна стала спешно готовиться к войне, хотя в мире предпринимались отчаянные попытки избежать ее. В последнюю мирную неделю газеты полнились сообщениями о бурной дипломатической активности, и читатели их переходили от отчаяния к надежде и обратно. Коммунистическую прессу, оправдывавшую советско-германский пакт, правительство запретило (как через месяц и саму компартию). Когда министр иностранных дел предложил было созвать международную конференцию для очередного умиротворения Германии, Даладье вышел из себя: «Никакого больше Мюнхена!» 21 августа в стране была объявлена всеобщая мобилизация. На ее завершение, по расчетам командования, требовалось двадцать дней. «Польша продержится это время», — уверяли правительство генералы, и мысли не допускавшие о том, что боевые действия могут развиваться по иному сценарию, чем двадцать пять лет назад. По воспоминаниям многих участников войны, они не испытывали тогда никакого шовинистического энтузиазма, сопровождавшего начало Первой мировой. Только мрачную решимость покончить наконец с фашистской угрозой Европе и миру.
1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу. На следующий день французский парламент утвердил новые военные кредиты, что означало одобрение вступления в войну с нацизмом. Она была объявлена Францией (следом за Англией) 3 сентября, но это не вывело командование из состояния пассивной умиротворенности. В новых условиях оно продолжало руководствоваться принятой ранее военной доктриной, носящей чисто оборонительный характер, что парализовало всякую стратегическую наступательную инициативу. Но, поскольку надо было изображать какую-то боевую активность, французские войска все же выдвинулись на приграничную территорию Германии, однако, дойдя до немецких укреплений, по традиции Первой мировой стали окапываться. Началась «странная война», без активных боевых действий на западном фронте. А тем временем немецкие танковые колонны, используя тактику блицкрига, молниеносной войны, прорвали польскую оборону и вышли к Варшаве, но благодаря отчаянному сопротивлению поляков, оставшихся практически без поддержки извне, город тогда удалось отстоять. Нет, Польша, пожалуй, не продержится, рассудили французские генералы, так что и нам выступать не стоит. И все же в боях на германской границе гибнет несколько персонажей романа Сержа, с которыми читатель знакомится на первых его страницах. Но «странная война» практически не всколыхнула обывательский мирок жителей парижского квартала Маре, где начинается действие книги, как, впрочем, и других районов, городов и селений Франции. Жизнь продолжалась — ни мирная, ни военная.
17 сентября, в день завершения всеобщей мобилизации во Франции, советские войска вступили на территорию Польши в соответствии с секретными протоколами к советско-германскому договору о ненападении. Это сломило польское сопротивление, хотя боевые действия продолжались еще почти три недели. Немецкая армия отошла на установленную заранее линию разграничения. В Бресте состоялся совместный советско-германский военный парад, Польша как государство перестала существовать.
На что рассчитывало французское руководство, ведя «странную войну»? Отсидеться в окопах, за укрепленной линией Мажино? Но тогда Франция не отвергла бы предложение Гитлера заключить мир в октябре 1939 года. Основная идея, как свидетельствуют документы эпохи, заключалась в другом: сберечь силы, добиться военного превосходства над противником и по возможности перенести активные боевые действия подальше от французских границ. План в целом не слишком реалистичный, как показали последующие события, однако возможность такая Франции вскоре представилась.