– Да, каждую ночь, – подтвердила она.
Глава 14. Лили – день шестьдесят пятый
Остров на юге Тихого океана
Постирочный день. После недели периодических дождей солнце впервые взошло на абсолютно чистом небе. Оно быстро высушило лужи, набравшиеся в складках песка. Наконец-то. Я смогу помыться.
Мужчины встали уже давно. Я сужу об этом по высоте огня в костре и по остывшим циновкам по обе стороны от меня. По какой-то причине они решили не будить меня. Я не жалуюсь – просто сомневаюсь, хватит ли в нашей корзинке с фруктами еды, чтобы я смогла протянуть до обеда.
Отряхнув, насколько это возможно, песок с босых ног, я натягиваю свои серые от грязи «найки». Некогда синяя найковская стрела стала грязно-черной, а шнурки на правой ноге спутались в один узел, который не распутать уже никакими усилиями. Стоя на песке, я разминаю мышцы, затекшие от долгого лежания на бамбуковой подстилке.
Несмотря на солнце, воздух все еще влажный, как при дожде. Я натягиваю спортивный пиджак Маргарет, притворяясь, будто не вижу ржаво-коричневого пятна вдоль лацкана. Хотя на самом деле я его вижу. Вижу всегда. Я застирывала его каждую из шести последних недель, застираю и сегодня. Ненавижу каждую ночь залезать в пиджак, запачканный ее кровью, только для того, чтобы согреться.
Обогнув костер, я шарю в плетеном мешочке для фруктов, которые собирала на прошлой неделе, когда позволяла погода. Два зеленых банана и перезрелый манго – вот и все, что оставила мне саранча в человеческом облике, с которой мне приходится делить этот остров. Ничего не поделаешь – я рассовываю то, что есть, по карманам до того момента, когда останусь одна на берегу пруда, куда я сейчас пойду стирать наши пожитки. Пруд в двадцати минутах ходьбы от лагеря, но в тиши деревьев, у зеркала воды, зеленоватого от нависших над ним ветвей, в моменты редкого одиночества еда всегда кажется вкуснее.
Этот пруд – наше спасение. Без него единственным источником пресной воды были бы дожди. Тоже неплохо, конечно, вот только собирать дождевую воду в достаточном количестве куда труднее, чем показывают в кино. Первые два дня нашей жизни на острове дождя не выпало ни капли. Мы пили кокосовое молоко и манговый сок, чтобы остаться в живых, но пить все равно хотелось постоянно, к тому же натуральный фруктовый сок плохо влиял на пищеварительную систему. И вдруг появился Кент, принесший чистую, прохладную, настоящую воду. Она была словно привет из рая.
Первую бутылку мы осушили моментально, не спрашивая даже, откуда она взялась и не опасно ли ее пить. Когда бутылка опустела, Дейв потребовал у Кента, чтобы тот показал нам источник, но он отказался. Вполне в его духе.
На следующий день мы проследили за Кентом, пока тот пробирался сквозь лабиринт джунглей куда-то к сердцу острова. Наконец деревья расступились, и мы увидели его: темное зеркало воды размером примерно с бассейн в отеле. Кент напился прямо из пруда, затем наполнил бутылку и пошел в джунгли – предположительно, на охоту. Мы подождали, когда он отойдет подальше – может быть, даже дольше, чем нужно. А затем Дейв и я, как безумные, прямо в одежде кинулись в пруд.
Сначала я только пила, пригоршнями зачерпывая воду и поднося руки к лицу так быстро, как только позволяло мне мое изголодавшееся тело. На зубах поскрипывал песок, вода отдавала водорослями, но мы решили, что раз после вчерашней бутылки с нами ничего не случилось, то и дальше все тоже будет нормально. Наконец я не удержалась и, окунув лицо в воду, стала поглощать жизнетворную влагу прямо из источника. С того самого дня этот райский уголок сделался моим излюбленным убежищем…
Я снимаю пиджак Маргарет и кладу его на землю атласной подкладкой вверх – она все еще блестит, хотя из белой давно уже стала серой. В дальнем углу нашего убежища лежит кучка белья, которое, по моей просьбе, оставили там вчера Дейв и Кент. Рубашка Дейва, трусы Кента, пара носков, когда-то белых, а теперь густо-коричневых. Я бросаю все это на расстеленный пиджак и добавляю свое белье – серо-белый лифчик и трусики, которые я полтора дня до этого таскала в заднем кармане шортов.
Ловко свернув пиджак, завязываю узлом его края, так что получается что-то вроде мешка. При этом слежу за тем, чтобы не потерять свой завтрак. Перебросив мешок через плечо, словно какой-нибудь хобо[4], я топаю в сторону пляжа. Там долго озираюсь, высматривая мужчин, щурясь, смотрю в море – вдруг кто-то из них рыбачит. Но поблизости, кажется, никого нет.
Я одна. Помню, сразу после катастрофы мысль об одиночестве страшила меня больше всего на свете, а сейчас у меня почти нет времени побыть одной. Только во сне я и остаюсь наедине с собой. Даже в постели у меня есть компания, ведь я делю ее с Дейвом и Кентом.