Суббота, 6-го февраля. Погода пасмурная и бурная; ветер северный, и с каждой минутой усиливается. Ночью барометр упал; в залив опасно ехать на лодке.
Пока я занимаюсь фабрикацией мыла, Мусграв с товарищами отправился к разбитому кораблю за досками. Он оторвал щипцами перегородку, разделявшую каюту от трюма, и с помощью товарищей вытащил несколько гвоздей, которые пригодятся нам для устройства нашей хижины. Кроме того, они взяли с собой длинные и узкие доски, уцелевшие от борта; из них мы сделаем пол.
Воскресенье, 1-го февраля. Дует легкий восточный береговой ветер; погода светлая. Барометр поднялся. Сегодня рано утром мы спустили лодку на воду и поехали ставить сигнал на берег полуострова Мустрава, который находится против главного входа в гавань Карнлей. Алик выздоровел и мог ехать с нами.
На одном мысе полуострова, почти посредине прохода в гавань, мы нашли высокую скалу, которая показалась нам удобной для сигнала. Мы воткнули довольно глубоко в торф длинный и крепкий шест, привязали на него холщовый флаг, сделанный из паруса, и шест укрепили четырьмя веревками; они шли в разные стороны и были крепко привязаны к четырем кольям. Под флагом привесили бутылку с письмом Мусграва.
Сигнал.
В этой экскурсии чуть было не случилось несчастье с Мусгравом. Когда мы вошли в лес, чтобы вырезать шест, мы наткнулись на спящего морского льва. Он тотчас же проснулся от наших шагов и бросился бежать, мы погнались за ним.
У нас были дубины с собой и ружье, но Мусграв вместо своего взял мое; я его всегда брал с собой, когда мы отправлялись в залив; оно уже несколько дней было заряжено.
Во время погони за тюленем он подошел довольно близко к животному и выстрелил. Выстрел раздался, но так как один ствол был заряжен дробью, то и не ранил зверя. Мусграв спустил другой курок, ружье осеклось. Он понапрасну разбил три пистона, выстрела не было, тогда он поставил ружье, чтобы разрядить его, вдруг раздался выстрел. Пуля пробила борт шляпы подле самого лба Мусграва. Мусграв, взволнованный неожиданностью и с лицом, перепачканным порохом, выпустили из рук ружье, отскочил назад и прислонился к дереву. Думая, что он ранен, мы оставили тюленя и подбежали к нему. Животное воспользовалось этой минутой, поползло к морю и исчезло в волнах.
После того, как сигнал был поставлен, мы сделали несколько наблюдений и рисунков залива; каждый раз, как мы бывали подле залива, Мусграв и я снимали по частями его план. Мы воспользовались для этого системой треугольников и употребляли для этой цели компас. Кроме того, мы каждый раз брали с собой лот для измерения глубины.
Возвращаясь назад, мы проходили мимо выдающейся скалы, на которой увидали бесчисленную стаю бакланов (морских воронов). Они очень часто встречаются на Аукландских островах; величиной они с нашу утку. Обыкновенно они сидят на низких утесах, выдающихся в залив, или носятся низко над волнами и охотятся за сардинками{3}.
Я стрелял в бакланов и убил двадцать шесть. Их мясо хотя и жирно, но не так неприятно, как тюленье.
Я стрелял в бакланов и убил двадцать шесть штук.
Проезжая вдоль берега, можно было легко наблюдать почву острова. Она состоит из базальта, из серого вулканического шлака, довольно плотного, твердого, и нескольких жил зеленого и мягкого камня. Там и сям, на берегу моря, мы находили целые кучи булыжника, вкрапленного в лаву, которая в изломе была чудного пурпурового цвета, иногда даже с лиловым отливом. Во все время нашего пребывания на Аукландских островах, мы никогда не находили ни мела, ни шиферного сланца, ни глины, ни песчаника.
На северном берегу полуострова Мусграв я заметил несколько слоев, толщиною в два метра, серо-желтого крупнозернистого гранита.
Немного подальше, за перешейком, который соединяет полуостров с главным островом, берег походит на выдолбленную гору, образующую дугу, в середине которой скалы имеют около ста метров в вышину. На довольно большом пространстве виднеются следы обвалов, должно быть происшедших от сильных дождей.
С этого места восточный ветер подул сильнее, так что мы должны были снять парус и взяться за весла. К полудню мы приехали в залив Кораблекрушения.
Мы пообедали тем, что приготовил наш Гарри, и остальную часть дня ощипывали бакланов и развешивали на самые высокие деревья, куда не залетали мухи; мы заметили, что они не летают высоко, должно быть вследствие ветра. Мы сберегли бакланов от мух, но скоро увидели, что развешивать бакланов неудобно в другом отношении. У соколов чрезвычайно зоркие глаза, они тотчас же заметили добычу, которую, казалось, мы нарочно для них приготовили, и целой стаей налетали к нам. Они уселись на деревьях по окраине леса, смотрели на нашу дичь и ждали удобной минуты броситься на нее. Мы поскорее отцепили наших бакланов и повесили в более закрытое место.