При приближены соколов маленькие птички, которые всегда кружились подле нас во время работы и весело пели, улетели тотчас же в лес с пронзительными криками, как бы предупреждая друг друга об общем неприятеле. Они то и обратили наше внимание на хищных птиц.
ГЛАВА IX
Невольная жестокость. — Наша мебель. — Учреждение законов. — Вечерние занятия. — Игры.
Понедельник, 8-го. Целое утро мы рубили деревья в лесу и переносили на холм бревна, необходимые для постройки пола в нашей хижине. В полдень пошел проливной дождь и продолжался до самого вечера. С тех пор, как крыша окончена, мы и в дождь можем продолжать работу, и поэтому остальную часть дня отесывали бревна, клали их на землю и приколачивали на них доски, взятые с "Графтона". К восьми часам вечера дождь перестал, погода разгулялась и не переменялась до следующего утра.
Вторник, 9-го. Небо пасмурно, тучи ползут по горам и обвивают их с верхушек до самого основания. Опять пошел дождь, мелкий, продолжительный и пронизывающий. Мухи пользуются этим временем, чтобы везде положить яички. Хижина наполнена мухами; это такое несносное жужжание, что мы зажигаем большой огонь на нашем очаге, чтобы хоть дымом прогнать их. Дождь превращается в ливень, который продолжается до вечера четверга. Выйти из дому невозможно.
Пятница, 12-го. Ветер разогнал тучи. Пока Мусграв помогает мне сколачивать дверь хижины, а Гарри готовить кушанье в нашей палатке, Алик и Джорж копают канаву вокруг хижины, чтобы предохранить ее от дождевой воды. Так как эта канава может ослабить основание нашей хижины, то мы снаружи, у четырех углов и у дверей поставили в роде контрфорсов наклонные устои; и нижние концы их укрепили на толстые бревна, положенные в торф подле хижины.
Несмотря на эти контрфорсы, хижина наша не походила на крепость, а напротив имела больше, чем когда-нибудь, вид обыкновенной хижины; но зато могла выдержать бурю, и была хорошим и теплым жилищем. А это было главное.
Суббота, 13-го. После полудня мы отправились в залив, поднимаясь вдоль северного берега до одного островка, который нам давно хотелось осмотреть поближе; но нам это долго не удавалось вследствие дурной погоды, которая позволяла только изредка спускать нашу лодку. Товарищи взяли с собою дубины, а я перекинули ружье на перевязи. Вскоре мы увидали маленький, хорошенький залив, почти четырехугольный; вход в него немного шире, чем основание. В два угла залива впадают быстрые речки. В устьях речек мы заметили диких уток; они были гораздо пугливее остальных птиц острова. Мы решили, что у них должно быть есть здесь враги, и думали, что это никто иной, как мopcкие львы; через несколько минут мы разубедились в этом, когда увидели, что тюлени спокойно плавают между утками, не трогая их; но лишь только мы подъезжали к ним, они тотчас же улетали.
Мы спрятались в лес, надеясь, что утки вернутся на берег, и не ошиблись. Через несколько минут они вернулись, крякая и копаясь в грязи, отыскивая насекомых в устье ручья. Я осторожно подошел к ним, выстрелил и убил трех уток, но они были так малы, что не стоило на них тратить пороха. Я решился употреблять его на более полезную для нас дичь.
Мы перешли через ручей и вышли на чудесный песчаный берег, покрытый гравием; такой берег мы в первый раз нашли на Аукландских островах. По случаю отлива, вода в ручье доходила нам только до колен, и потому мы могли легко перейти в брод через него. Морской берег, усыпанный гравием, тянется от одного угла залива до другого, и имеет около двухсот метров в длину.
Мы можем пройти несколько сот шагов по ровной и гладкой почве. Со дня нашего кораблекрушения, когда мы отправлялись куда-нибудь, то нам приходилось всегда всходить на горы, спускаться с них, ползти по земле, взбираться на груды деревьев или цепляться за скалы. Тут же мы спокойно можем ходить. Я не могу вам передать, с каким удовольствием мы ходили ровным и твердыми шагом по этому берегу. Как дорого ценишь все, чем не можешь пользоваться каждую минуту!
Вот мы подошли к концу песчаного берега, вдруг из воды выскакивает огромный морской лев; он со страшным ревом бросается на нас. Мы разбегаемся в разные стороны; животное останавливается в нерешительности, не зная на кого броситься. Джорж ближе всех к тюленю; он подбегает к зверю, в ту минуту, как он обернулся в мою сторону. Животное удивляется смелости нашего товарища и хочет броситься на него. Но в эту минуту Джорж ударяет его своей дубиной по переносице, между глазами. Ошеломленный лев падает, но еще жив и несколько минут бьет его своими плавниками, наконец лежит неподвижно: он убит.