Через час мы вошли с попутными ветром в залив Кораблекрушения.
ГЛАВА XI
Мы ставим другой сигнал. — Новое кушанье. — Почему я отказываюсь от пива. — Nos perro est. — Собаки на острове.
Охота была счастливая; у нас слишком много мяса, и прежде, чем мы успеем его съесть, оно может испортиться. Мы хотели сохранить хоть половину, тем более, что когда придет зима, то у нас не будет может быть свежего мяса.
Для этого мы употребили часть нашей соли. Из семи тюленей четырех мы разрезали на части, положили слоями в пустую бочку и пересыпали солью. Через несколько дней, когда они достаточно были просолены, мы их развесили на стропила под крышей внутри хижины.
В это время было равноденствие, и погода в продолжении всей недели стояла дурная. Налетали сильные порывы ветра; шел мелкий дождь с градом. Иногда на небе, покрытым темными тучами, блестела молния и раздавались страшные удары грома. Вихрь, налетая шквалами, сгибал и крутил деревья, рвал листья и уносил их целыми тучами на воду залива, которая была покрыта ими. К шелесту обрываемых листьев примешивался постоянный треск ломающихся ветвей.
Волны с яростью бросались на берег и разбивались в белую пену об острые скалы. Иногда от удара молнии с горы вершины срывался огромный обломок скалы, подпрыгивая катился по уступам, как горный обвал, мчался через леса, прорезывая в них глубокую борозду, и с грохотом падал с береговых скал в разъяренные волны.
Казалось, мы присутствовали при общем восстании всех элементов против законов природы, установленных Творцом, и готовых повергнуть весь мир в первобытный хаос.
Еще восемь дней сидели мы пленниками в нашей хижине. Хижина хорошо вынесла бурю, и потерпела только незначительные повреждения. Мы отлично сделали, что оставили вдоль моря ряд деревьев, которые защищали хижину от порывов ветра, и что поставили снаружи хижины подпорки. И то было недурно, что мы запаслись мясом перед ураганом, и подумали о том, как его сохранить, иначе нам пришлось бы голодать.
На следующей неделе, когда погода немного поутихла и можно было выехать в залив, мы решились отправиться на полуостров Мусграва посмотреть, существует ли еще наш сигнал; в чем мы сильно сомневались.
В четверг, 24 марта, поутру мы спустили лодку на воду и поставили парус. Дома остался норвежец, который занимался в продолжении всей недели нашим хозяйством. При попутном ветре мы быстро пришли к полуострову.
Шест стоял по прежнему прямо, но флага на нем не было, его сорвало и унесло ветром. Немного поодаль лежала бутылка, почти совершенно зарытая в торте; ее также оторвало от шеста.
Предвидя, что нам придется исправлять или ставить новый сигнал, мы взяли с собой несколько досок, сколоченных вместе и выкрашенных белой краской, т. е. известью, разведенной в тюленьем жире. Посередине я нарисовал черной краской гигантское К. с указанием, где находится залив Кораблекрушения.
Этот щит приколотили к двум крепким шестам против главного входа в гавань Карнлей. Сзади щита темнел зеленый лес, и еще больше выделял его. Его должно быть было видно в море на очень далеком расстоянии.
Внизу мы повесили бутылку и вернулись на Эпигуайт.
На следующее утро погода была хорошая, мы поехали на остров Восьми, чтобы пополнить наши съестные запасы; они почти совсем истощились.
Охота была удачная. С Джоржем случилось презабавное происшествие, которое могло бы окончиться серьезно, ежели б я вовремя не подоспел на помощь.
Мы без шума подошли к прогалине, где жил царь Том, и так же, как и в прошлый раз, нашли множество тюленей. Лишь только царь Том нас увидел, бросился к нам навстречу, оскаливая свои испорченные зубы, и как бы вызывал нас на бой. Тут наши движения были не так связаны, как в лесу и мы, не заводя с ним ссоры, легко могли пройти мимо старого Тома. Не обращая внимания на его бешенный рев, мы убили несколько молодых. Пока мы тащили нашу добычу к берегу, самки и старый морской лев нападали на нас, подбегали с остервенением и подползали очень близко. Джорж, с тяжелой ношей за плечами, в узком ущелье встретился лицом к лицу с большой львицей. Нельзя было свернуть ни направо, ни налево, она заняла весь проход. Вернуться назад было уже поздно. Джорж машинально бросил тюленя и вскарабкался на толстый сук, висевший над его головой. Тюлень сел под суком, поднял голову и пристально смотрел на своего врага. Так прошло несколько минут; Джорж и тюлень внимательно следили за движениями друг друга. Я не знаю, долго ли бы просидел Джорж на суку, ежели б я не пришел и не застрелил наконец тюленя.