Я сорвал несколько веток в надежде отвезти их в общество акклиматизации ботанического сада, если мне когда-нибудь удастся вернуться на родину. Нет сомнения, что если заботливо заняться этими отростками, то к числу других прибавилось бы еще одно полезное и приятное растение.
Возвращаясь на берег, Гарри палкой убил молодого альбатроса. Присоединив его к остальной добыче, мы весело пошли домой. День быль удачный…
Так шли дни за днями, то наша охота приносила нам довольство, то наступали дни голода. Весь сентябрь ни на охоте, ни на рыбной ловле ничего особенного не случилось. Особенно длинен и скучен показался от того этот месяц, что все время была дурная погода и не было возможности выходить из дома.
Ураганы, дожди, град, холодные туманы, все воздушные демоны, казалось, собрались в эту пору года на этом неприветливом месте.
Наконец и октябрь наступил, а с ним пришла надежда на спасение. Самая жестокая пора года — зима, прошла, наступало время, когда нас начнут искать; может быть правительство, или наша компания вышлют корабль из Сиднея.
Со дня на день ожидание усиливалось. Мусграв предложил поставить сторожевого на скалистом полуострове, который назвали его именем; с тем, если вдали покажется какой-нибудь корабль, то сторожевой должен тотчас зажечь приготовленный заранее огромный костер, разложенный на самом высоком и выдвинутом в море утесе; кто-нибудь из экипажа корабля наверное заметит огонь и наверное спустит шлюпку, чтоб взять сторожевого, а он проведет экипаж корабля в Камп-Кове; здесь шлюпка, защищенная от бурь и от волн, станет на якорь; наш сторожевой прибежит в Эпигуайт и известит товарищей; и наступит блаженный час: мы скажем прощай, прощай на веки, Аукланд!
Мечтая таким образом и делая разные предположения, мы 4 ноября поплыли отыскивать место, годное на то, чтоб кто-нибудь из нас остался там сторожевым. Мы обогнули скалистый утес, и убедились, что наш флаг еще стоит на месте и совсем цел; мы поплыли вдоль того скалистого берега, который против входа в гавань. Завернув в маленькую бухточку, мы подплыли к выступу, который далеко врезался в залив. Место казалось вполне подходящим для нашей цели. Мы вскарабкались на утес, и с него увидели не только гавань Карнлея, но еще два выхода в открытое море.
Итак, место было найдено; оставалось привести в исполнение задуманный нами план; теперь только мы увидели, как это трудно и даже невозможно. Утес отстоял слишком далеко от Эпигуайта; приходилось бы устроить для сторожевого шалаш и постоянно доставлять ему необходимые съестные припасы. К тому же, нас для этого было слишком мало. Один из нас пятерых сделался бы сторожевым; второй не может отлучаться от дома; значит остались бы только трое для охоты и для добывания припасов, а это слишком трудно; охота бывала редко счастливая и тюлени с каждым днем становились реже. И, может быть, все это напрасно, дожди и дурная погода помешают началу навигации.
К тому же в ураганы, здесь случающиеся, сторожу нельзя оставаться в шалаше, пришлось бы построить какую-нибудь хижину или сторожейку, а мы по опыту знали, как долго и трудно строить без порядочного леса и орудий.
Пришлось бы ходить на работу так далеко от нашего жилья, и работа эта наверное продлилась бы несколько недель, а пока мы будем строить, кто же станет нас кормить? Мы и так еле-еле находим необходимую нам пищу.
Итак, наш план был неосуществим; это была просто фантазия, придуманная в минуту отчаяния; рассудив хорошенько, пришлось отказаться от нее.
Печально опустив головы, пошли мы домой. Как сильно уменьшилась наша надежда на помощь людей! Что станется с нами, если ни один корабль не придет сюда! Что, если мы всеми оставлены, забыты, обречены может быть навсегда остаться здесь. Что, если мы, несчастные, осуждены вечно бороться с голодом и непогодами; нет, мы не вынесем этого, потому что и так мы с каждым днем все больше и больше теряем силу в этой тяжелой, мучительной борьбе.
ГЛАВА XVII
Мои попытки сделаться башмачником. — Неудача. — Хорошая погода возвращается. — Наши географические наблюдения.
Безвыходность нашего положения тяготела над нами, и только постоянная работа, беспрестанная необходимость отыскивать себе пропитание, придавала нам бодрость и спасала от полного отчаяния.
В это же время т. е. в ноябре, окончилась четырехмесячная выделка тюленьих кож. Кожи, пропитанные танином, приняли красноватый цвет. Вследствие этой выделки они немного покоробились, съежились и покрылись частой сеткой крупных морщин.