Мне стоило большого труда успокоить моего бедного товарища и облегчить упреки, которые он делал себе. Я его только тогда утешил, когда осмотрев внимательно сломанный инструмент, сказал, что никакой беды нет.
Действительно, только самый кончик буравчика отломился: сейчас же на точильном камне я заострил его и вышел новый конец.
ГЛАВА XX
Окончание и спуск лодки. — Наше расставание.
В конце марта мы прибавили еще одну подставку к задней части лодки. Толстый брус дерева (ахтерштевен), упираясь в оконечность нового киля оканчивал подводную часть судна и теперь лодка была выше целым футом против прежнего. Этот брус поддерживал короткий плотный деревянный переплет, на который лягут доски палубы.
Четыре железные полосы, скрепленные по две и положенные вдоль киля, сцепляли новую обшивку со старой, делали лодку крепче и давали ей возможность безопасно выносить удары волн.
С передней частью лодки мы сделали то же. Новый кусок дерева величиною в два фута приделали над форштевенем, именно в то место, куда ударяют волны. Его укрепили между двумя железными полосами; эти полосы наверху сходились и оканчивались большим железным кольцом, в которое мы продели бугшприт; сойдясь сверху, полосы эти спускались с двух сторон параллельно с носом и, дойдя до киля, шли вдоль него еще несколько футов.
Теперь приходилось сделать бока лодки выше и шире; для этого мы сделали 24 устоя, по двенадцати с каждой стороны. Все они упирались в киль и в старый корпус, выше которого они возвышались на два фута. Наверху они поддерживали двенадцать перекладин, скрепленных одна с другой посредством маленьких деревянных кусочков в виде клиньев. На них то и должен был лежать пол палубы.
Оставалось только обшить лодку.
Целую неделю Мусграв с топором бегал по перелескам, отыскивая между маленькими растущими на острове соснами такие, из которых можно напилите досок. Найти сосну прямую, по крайней мере в шесте футов длины и шесть вершков в диаметре, было большой редкостью. Когда ему удавалось найти подходящую, он тотчас подрубал и тащил ее к берегу к верфи, где я устроил пильню.
Всякое бревно мы делали сначала четырехугольным, потом распиливали на три или на четыре доски, смотря по толщине дерева. Каждая доска была шириной в пять вершков и в один толщиной. Такой пилой, как наша, работа шла медленно, потому что пила плохо пилила и часто портилась. К тому же дни стали так коротки, что мы не могли работать на верфи долее семи или восьми часов.
Зато, когда пошли длинные вечера, мы их все проводили в кузнице, делая гвозди. Гвозди потребовали больше труда и работы, чем мы предполагали. Это не были обыкновенные гвозди круглые и заостренные на концах. Нет, длиною в три вершка, они были четырехугольные со стороны шляпки и понемногу становились все тоньше и круглее к концу. Они походили на тоненькие, длинненькие маленькие клинья. Так как мы вбивали их поперек фибр дерева, то мы не боялись никогда расколоть доски, и это положение давало им особенную устойчивость.
Мы себе положили каждый день приготовлять по пятидесяти гвоздей, и раньше не ложиться спать, пока не окончим назначенной работы. Молот никогда не переставал стучать о наковальню раньше одиннадцати часов, а случалось иногда, что мы только в полночь гасили огонь, запирали кузницу и шли на отдых.
К первым числам мая мы наготовили достаточно материала и могли приняться за обшивку лодки. Еще одна предосторожность нам казалось необходимой: раньше, чем приколачивать доски к бокам лодки, мы хотели их подвергнуть действию пара, чтобы придать им необходимую гибкость. На очаге, сложенном из плоских камней, укрепили чугунчик с водой и все закрыли бочкой с выломанным дном. Крышкой бочке служила толстая шкура, натянутая на железный обруч. Все доски попеременно вкладывали в бочку, где они оставались несколько часов в жгучей паровой ванне.
Мы могли приняться за обшивку лодки.
Лодку обшили и покрыли палубой только к половине июня месяца.
Руль не доставил мне больших хлопот, я его сделал в два дня. Зато я долго бился и потерял много времени на три пары шарниров, которые его крепко прикрепляли к ахтер-штевеню, и вместе с тем делали его послушным малейшему движению.
Оставалось проконопатить все пазы между досками. Колотушкой и очень тоненькими ножницами я закладывал и забивал щели паклей, которую приготовили накануне Джорж и Гарри из старой оснастки. За неимением смолы, мы замазывали сверх пакли пазы мастикой из извести, смешанной с тюленьим жиром. Эта работа продолжалась до самого конца дня.