– А ты кому-нибудь сказала?
– Зачем мне этот гимор? Подумаешь, большое дело – пленочки в организме не досчиталась.
– Пленочки? Ну ты даешь!
– Именно! Я вообще про это забыла… Но я иногда думала, почему же все в таком восторге, самое главное в жизни – секс, а может, я какой-то урод или фригидная…
– Фригидная это что?
– Это женщина, которая не получает удовольствия от секса.
– Слушай, а может, это у нас семейное, а? Мы же с тобой одной крови?
Тошка задумалась.
– Черт его знает… Вот Нуцико…
– Она тоже фригидная?
– Откуда я знаю? Я с ней о таких вещах не говорю. Но она никогда не была замужем, говорит, что у нее случилась какая-то неземная любовь… Ой, Таська, какое счастье, что ты появилась, с тобой оказывается можно обо всем на свете говорить! А ты кому-нибудь говорила, ну, что ты…
– Да ты что!
– А тот парень, он не скажет? Мальчишки любят хвастаться…
– Нет. Он вообще уехал, у него папашка военный был, его перевели на Дальний Восток.
– Тогда ничего страшного, хотя вообще какая на фиг разница, ты ж теперь в Москве будешь жить. Слушай, а твоя мама любит этого… водителя?
– Вряд ли.
– Почему ты так думаешь? Потому что он тебе не нравится?
– Возможно, – засмеялась Тася. – Просто, наверное, ей трудно было без мужика, он у нас в доме все починил, помогает ей, вот на работу хорошую устроил… Но у него жена и двое детей, так что… А твоя мама, у нее вроде есть муж, а где он?
– Увидишь. Он вообще-то клёвый, но у них все было наоборот. Его мама на хорошую работу устроила, он на несколько лет в Канаду уезжал, там у него ни фига не получилось, он вернулся, а тут тоже ни фига, ну он и устроился в металлоремонт, а мама зашла в мастерскую ключи заказать и увидела его, они в детстве дружили, ну и завертелся роман. Но жить к себе она его не пустила, сказала, что так будет лучше. Она не хотела, чтобы в доме был мой отчим.
– Понятно, а твой родной отец где?
– В Америку слинял.
– Появляется?
– Не-а.
– Ты его помнишь?
– Не-а.
– Твоя мама сильная, да?
– Да. Коня на скаку и все такое. Я уже не помню, конечно, меня тогда еще не было, но до перестройки дед совсем в загоне был, у него депрессуха началась, так мама, совсем еще девчонка тогда, вытащила его…
– А почему он в загоне был?
– Потому что такая музыка советскую власть не устраивала, он даже эмигрировать хотел, но тогда как раз бабушка заболела, потом умерла… Слушай, Тась, а почему все же дед с твоим отцом поссорились?
– Я ж говорю, что про деда вообще только недавно узнала.
– Ладно, я попробую у мамы выяснить.
– Вот-вот, попробуй! Зазвонил мобильный.
– Тоша, я внизу.
– Уже бежим! Пошли, Таська, мамин муж ждет!
– Марго, а когда девчонки приедут?
– Думаю, через часок. Не терпится сообщить дочке о квартире?
– Ну конечно. Скажи, Марго, а вот Лев Александрович…
– Аля, не советую.
– Что?
– Думать о Льве Александровиче. Лева совсем тебе не подходит.
Аля вспыхнула.
– Ты о чем?
– Аля, ты меня неверно поняла. Лева, он, конечно, очаровательный человек, но Римма… С ней связываться не стоит.
– Да о чем ты говоришь, я просто хотела спросить, не обиделся ли он, что эта квартира мне досталась?
– Почему он должен обижаться? Ему достался дом в Финляндии, там такая красота кругом… Алечка, все заметили, что вы друг другу понравились.
– Кто все? – побледнела Аля.
– Я, и Нуцико, и Эличка, и Римма, можешь не сомневаться!
– А что она собой представляет?
– Тебе с ней не справиться, Алюша, поверь…
– Странно, Марго, я опять, можно сказать, обратила внимание на твоего брата…
– Алюша, но ведь с Сережей ты победила.
– И чем это кончилось? – горько усмехнулась Аля. – Наша жизнь была адом. Так что Римма может не беспокоиться, я ни в какую борьбу вступать не собираюсь, с меня хватит. А Лев Александрович и вправду очень обаятельный…
Лев Александрович был поражен тем, что Римма почти совсем не комментировала вчерашний обед и завещание отца. Неужто сочла его справедливым? Не похоже на нее. Или… Или она заметила, как мне понравилась эта Аля и решила затаиться, тем более, что завещание не оспоришь… Надо быть начеку. А эта Аля прелестна, эдакая провинциальная интеллигенточка, нежная, наивная… Но что-то в ней есть, какая-то скрытая изюминка. Недаром, видно, Серега тогда с ума спятил из-за нее. Ее бы, конечно, привести в божеский вид, одеть, постричь и что там еще надо, и будет просто чудо… Марго, конечно, все это сделает и тогда держись, Левка. Но, главное, чтобы Римма не успела мне ее обгадить, она это умеет, а посему надо ничем себя не выдать.
– Знаешь, а давай-ка мы с тобой на той недельке махнем в Финляндию, поглядим, что там папа нам оставил. Понравится, будем там бывать, нет, продадим за хорошие деньги. Марго, помнится, говорила, что там дивная природа.
– Обязательно! Надо же понять, обидел тебя твой знаменитый папочка или, наоборот, облагодетельствовал. А он правильно сделал, что завещал квартиренку этой провинциалочке, все ж таки там родная внучка…
О, не расслабляйся, Лева, сказал он сам себе. Это неспроста.
– Жалко ее, какая-то она недокормленная, что ли, или недотраханная, убогая, одним словом. Ресницы бесцветные, другая бы красила, а эта… Небось и на приличную тушь заработать не в состоянии. А одета… это вообще тихий ужас… Надо будет посмотреть, может, найду ей что-нибудь из вещей, как ты считаешь, она не обидится? Я же по-родственному.
– Боюсь, может обидеться, – едва сдерживая бешенство, проговорил Лев Александрович, – а впрочем, попытайся, если по-родственному… Но лучше передай через Марго, она это сделает тактичнее.
Неужели я ошиблась? – подумала Римма Павловна. Если бы он на нее запал, он сейчас взвился бы от злости… Скорее всего, ошиблась, эта вечная настороженность тоже до добра не доведет… Да и старовата она для него, а значит не опасна. И все-таки расслабляться нельзя, не тот человек Лева. Его может просто заинтересовать, что в ней когда-то нашел его братец.
Обычно в выходные дни Марго отключала тот мобильник, по которому ее могли вызвать по рабочим делам, но едва к воротам подъехал «Фольксваген» Даниила Аркадьевича, она его включила, прекрасно понимая, что поговорить, объясниться им просто не дадут. Она безумно боялась этого объяснения. И действительно, телефон тут же засвистел, и она вышла навстречу дочери и мужу, держа возле уха мобильник.
– Мам! Привет! – повисла у нее на шее Тошка.
Даниил Аркадьевич в это время вынимал из машины какие-то пакеты и огромный букет пионов.
– Тетя Марго, вы знаете…
– Знаю, Тасенька, Матильда мне звонила, я страшно за тебя рада, но маме ничего пока не говорила, ты сама должна ее обрадовать.
– Мам, тут такое дело…
– Здравствуй, солнышко, я так соскучился, смотри, твои любимые пионы… Ну вот, опять телефон, выключи его наконец, – взмолился Даниил Аркадьевич.
– Привет, у меня важные звонки, выключить не могу. Отнеси все на террасу, я сейчас…
Не хочет объясняться, ну и прекрасно, и замечательно, обрадовался Даниил Аркадьевич, великолепно поняв маневр жены, и с удовольствием направился к дому. Марго сразу выключила мобильник.
– Что там у вас, девочки?
– Мам, Тася говорит, что ее мама не хочет иметь талантливую дочку.
– Что за чушь?
Перебивая друг дружку, девочки объяснили, в чем дело.
– Какие вы еще дурочки, – улыбнулась Марго. – Это же говорилось теоретически, а теперь Аля только обрадуется. Кстати, у мамы для тебя тоже есть хорошая новость.
– А где мама?
– За домом, в гамаке. Беги к ней. Да, а как «Пиковая дама»?
– Да Лиза какая-то малахольная была, – ответила Тошка, а Тася уже бежала к матери. – Мам, ты знаешь, она такая классная… Мы с ней так подружились…
– Значит, ты хочешь, чтобы летом она жила у нас?
– Аск! А тетя Аля согласится?
– Уже согласилась.
– Ты у меня самая суперская мать на свете!
– Вы что-нибудь ели?
– Ели! А потом еще Даниил Аркадьич возил нас в кафе.
– Вот даже как!