— Отдай! Отдай, пожалуйста!
Долговязый придурок Фед выхватил плексигласовый куб и подняв вверх, разглядывая:
— Не жадничай, посмотрю и верну. Ишь какая штука чудовая! Крутится, вертится. И кнопочки всякие понатыканы — ну-ка?
Брат нажал на что-то наугад. С минуту ничего не происходило, потом шар изнутри наполнился точками ярких взрывов, свет сделался алым.
— Ай, жжется!
Тяжелый куб с грохотом упал на пол. Перепуганный Тим рванулся к нему. На секунду он поверил, что игрушка потухла и умерла. Но куб светился по-прежнему сильно. И голубая планета медленно вращалась внутри. Сверху у самой кормушки Тим заметил небольшую трещинку.
— Цел подарок? Мать башку за него оторвет, они с папкой отпуска отменили. Видишь, крутится твоя хрень, как новенькая. А ты нюни распустил, баба!
Опустив бокс на пол, Тим выпрямился, стряхнул со лба потные кудри и спокойно сказал:
— Тронешь мою планету — убью. Дождусь, когда заснешь, возьму нож с кухни и убью. Понял?
Фед отступил на шаг.
— Взбесился, клоп? Давно не получал?
— Тронешь мою планету — убью, — повторил Тим и неумело выругался.
— Ну ладно, ладно, — примирительно пробурчал брат. — Шуток не понимаешь. Я что, пацан сопливый — в игрушки играть? Спать вали!
Придерживая бокс одной рукой, Тим кое-как забрался по лестнице. Шкаф подошел для подарка — тихо, темно, не жарко. Инструкцию разложил на постели, но прочитать не успел — усталость свалила его мгновенно. Мальчик видел во сне, как управляет космическим кораблем, рассчитывает курс, пробивается сквозь атмосферу и приземляется, наконец, на зеленый луг неизвестной планеты.
Утро первого января оказалось сонным. Папа с мамой не выходили из комнаты до полудня, Фед болтал с кем-то по новенькому мультифону. Нетерпеливого Тима никто не трогал. Первым делом он заклеил трещину пластиком, протер салфеткой прозрачные стенки, расставил вокруг бокса голографии с космосом, звездами и галактиками — пусть все будет по-настоящему. Потом нажал на первую кнопку.
Удивленному Тиму показалось, что он спускается на самолете к самой поверхности. Сначала появился маленький континент, потом стало видно горные хребты, каменные долины, длинный пустой берег моря, белый ровный песок — здорово бы пробежать по такому, наследить, прыгнуть в воду и плавать до изнеможения — это не школьный бассейн! Изображение двигалось пальцем, как на планшете, Тим изучал рельеф, пока глаза не устали, заглянул и на дно океана, и на вершины, покрытые снегом. Интересней любого кино!
Папа с мамой уже проснулись, позвали обедать, потом предложили прогулку — первого января в «Сокольниках» проводили хорошую детскую елку. Веселый Фед отказался — они с друзьями собрались погудеть в клубе. Тим, недолго думая, пожаловался на тошноту. Мама захлопотала, принесла минералки, заставила робоняню немедленно взять анализы — вдруг мальчик заболел. Папа ничего не сказал, только подмигнул Тиму — он хорошо знал сына. Родители переглянулись, повеселели и ушли одни, брат тоже не задержался.
В пустой квартире всегда есть особое очарование. Начинают сами собой скрипеть двери и половицы, робот-уборщик с урчанием ползает по полам, каплет вода из крана, мигают лампочки сенсоров, оконный свет складывается в причудливые узоры. Самое лучшее время в доме, Тим всегда любил его. Но сегодня он не стал прислушиваться к шорохам и шумам. Планета занимала все внимание мальчика. Он попробовал только одну кнопку — а что делают остальные?
Зачем нужна сила тяжести и что меняет состав атмосферы, разобраться не удалось. В школе этого точно не проходили. Вулканическую активность запускать страшно — куб прочный, но вдруг не выдержит? А вот скорость вращения… Повинуясь циферкам на реле, голубой шарик планеты то крутился как детский волчок, то почти останавливался, зависая в пространстве безо всякой опоры. Тим приблизил изображение — прежде мирные волны бились о берег с неслышным грохотом, превращая тихий пляж в месиво из камней. Красота ушла, стало страшно. Тим вернул показатели к норме, уменьшил масштаб и, не задумываясь, нажал на следующую кнопку. Пусть на планете тоже будет зима!
Яркий свет, заполняющий куб, потускнел, тучи сгустились, плексиглас стал холодным, на мгновение покрылся изнутри морозным узором. Потом изображение прояснилось. На глазах у Тима огромное море начало замерзать. Покрываться у берега тонкой корочкой, застывать сперва крошкой, потом цельным зеленоватым льдом. Кое-где волны пробивали себе дорогу, но с морозом было не совладать. Пошел снег — крупные мягкие новогодние хлопья…
— Тима, ты кушал?