Но не слышит опять Ромуальд Иванович. Он теперь созывает первое всесоюзное совещание по проблеме повышения производительности лесов. В воскресенье с вокзала звонит он ответственному работнику из правления научно-технического общества, срочно требует его на службу, дает подписать необходимый документ. «Все уже согласовано, — твердо говорит Томчук, — дело только за вами». Не поверить серьезному человеку, доктору и профессору? Хозяин кабинета подписывает. Появляется пригласительный билет, отпечатанный на шикарной мелованной бумаге. В нем перечислено: за три дня на совещании будет сделано сорок четыре доклада, семьдесят три сообщения. Люди, получив этот билет, садятся в поезд… Но тут выясняется, что все опять блеф, обман, авантюра. Названные в пригласительном билете организации никакого совещания не планировали и не готовили. Упомянутые в билете докладчики, открыв бумагу, долго смотрят на нее и ничего не могут понять. Они в первый раз слышат…
Ну хорошо. Это сам Томчук. Он не хочет, так вынужден нестись стремглав по тонкому льду. Ну, а люди кругом? Ведь прежде, чем издать его книгу, полную ошибок, рукопись, наверное, читали и рецензенты, и редакторы. Думали. И пока еще не иссякла идея новорожденного томчуковского института, находились, я слышал специалисты, которые всерьез гадали: а не податься ли им к Томчуку работать?
Мне кажется, в этот новый этап бурной его карьеры особенно проявилось и расцвело, может быть, самое главное умение Ромуальда Ивановича — умение заразительно обещать. Слово доктора и профессора авторитетно, весомо. Слушайте, люди: сегодня девяносто процентов леса гибнет в отходах, остается на делянке. Разве же это порядок? Разве не надо использовать все до сучка, до веточки, мусор превратить в золото? Обязательно надо. Ребенку ясно. И вот уже гремят аплодисменты в ведомственной прессе, и идут в издательство хвалебные рецензии на рукопись Томчука, и полируется до блеска табличка к новому институту.
Другие ученые тоже занимаются этими вопросами, но другие не скрывают, сколько еще здесь сложных проблем, как много еще надо решить, преодолеть, создать, успеть, выполнить… А Томчук обещает все немедленно, все сразу. Доверьтесь ему — и в два счета сделает он сказку былью. Браво, Томчук, браво!
Но пройдет время, и обязательно наступит горькое похмелье.
Один профессор — это именно он был когда-то научным руководителем кандидатской диссертации Томчука, а потом официальным оппонентом его докторской, а потом прислал в издательство положительную рецензию на рукопись его книги — с тоской и изумлением недавно мне сказал:
— Поехал, понимаете, на место, посмотреть, как на практике действуют разработки Томчука, а там их, оказывается, нет. Обман?
Браво, Томчук, браво!
Постараемся подвести некоторые итоги.
Не Томчук, сам по себе, занимает нас сегодня, бог с ним, с Томчуком… Занимает этот тип, это явление (пусть редкое, исключительное, но явление).
Что же, в сущности, произошло?
Энергичный человек, активный человек, человек, умеющий выставить напоказ самого себя, всякий раз обещающий слишком легкие, немедленные результаты, лихо взбирался со ступеньки на ступеньку, сделал ошеломительную — аж дух перехватывает — научную карьеру?
Так?
Выходит, так.
Но это ведь только следствие, результат.
Гораздо существеннее другое.
Вы вспомните, еще раз вспомните: до чего же безобидно, мирно все начиналось. Чуть-чуть закрыли глаза на то, что в кандидатской работе Томчука науки было не слишком много. Человека, которого за невиданную его энергию, за редкие организаторские таланты следовало, может быть, по-царски наградить, озолотить, не знаю, медаль на грудь повесить, — человека этого милостиво назвали ученым, зовись, братец, великой, могучей науки от этого не убудет.
А ведь неправда — убудет! Пострадают и великая наука, и живые люди, которые ею честно, по праву занимаются.
Самое страшное в Томчуке — это то, что он способен быть оборотнем, сегодня милейший из милейших, обаятельнейший из обаятельнейших, завтра, если надо сотрет вас в порошок. — Я цитирую письмо одной из бывших сотрудниц Ромуальда Ивановича. — Если припомнить, сколько звучало всяких разговоров, когда мы только узнали, что руководить отделом приходит Томчук… О, слышали мы, это реформатор в лучшем понимании слова, добр, внимателен, любезен, прост в обращении, все делает вместе с сотрудниками, все умеет, все может… «Прежде всего подготовить помещение для серьезных научных исследований», — сказал нам Томчук, придя в отдел. Подъем, радость, ребята тянутся к нему, готовы под его началом работать сутки напролет. Ремонт в полном разгаре. Профессор сам размешивает краску, сам берет в руки малярную кисть… Все в отделе его любят, а он и вправду как отец родной, столько заботы о нас… У каждого теперь свой стол. Профессор сам наклеил на столы календарики и дощечки с фамилиями, утром поливает нам цветочки… Всем сотрудникам профессор раздал темы кандидатских диссертаций. Нет, что я говорю! Не раздал, а предложил самим выбирать по вкусу. Над чем хочешь, над тем и работай. Что больше нравится, то и бери. А он поможет, подскажет, он ведь все знает, вы только его слушайтесь. Вот это здорово! Какой простор для мысли! О таком руководителе можно лишь мечтать… Правда, многие волнуются, сомневаются. Как же так — все сразу? А вдруг не получится? Ведь знания, способности у всех разные. Но профессор успокаивает, улыбается, машет рукой. Кандидатская диссертация, дескать, ерунда, пара пустяков, раз плюнуть. «Через два-три года вы все у меня защититесь, я всем вам помогу. Знаете, какие у меня в Москве друзья, связи?»