«Сейчас бы поговорить с Бризом. Он всегда говорит ерунду, но я, словно, просыпаюсь», – рассуждала она, выписывая имена старые и новые по делу Любовника, ставшего ВРАЧОМ.
Звонок телефона восприняла спокойно, уверенная в том, что это родители. Опять хотят вынести мозг, поругать, высказать недовольство. Потребовать ёлку с шарами на Новый год.
Пусть не в сам праздник, но они всё равно заедут и крайне огорчатся, увидев голую ель. Александра вообще собиралась обойтись искусственной. Особенно расстроится мама. Для неё Новый год был особенным праздником. Его она любила. И нередко Александре казалось, что мамина любовь к какой-то зимней дате намного сильнее и ярче, нежели к собственной дочери.
Экран удивил именем Гольцева. Детектив поздоровалась, гадая, что могло произойти.
– Александра, извините меня за беспокойство. Я тут проезжал мимо, по правде говоря, мне Резников сказал ваш адрес, и подумал, что было бы неплохо обсудить ВРАЧА. Понимаете, я копался в биографии Васильевой, только начальнику не говорите, он меня отстранил почему-то, и наткнулся на одну интересную вещь. Может…
– Обсудим на месте, – прервала его Александра. – Когда вас ждать?
– Через десять минут буду. Ничего?
– Жду.
В сердце поселилась ещё не бурная, но уже довольно звонкая радость. Ей хотелось обсудить свои мысли хоть с кем-то. Нет, было необходимо. Ложь. Не с кем-то. С тем, кто близок по духу, мировоззрению. С тем, к кому лежит душа. Андрей был как раз таким. И, несмотря, на сомнения Рукавицы, Александра не испытывала тревоги. Интуиция молчала. То ли позабыв о подруге, то ли, доказывая глупость подозрений начальства. Хотя какое начальство? Она сотрудничала с Владимиром Андреевичем по собственному желанию. И без зарплаты.
Гольцев держал в руках тонкую чёрную папку. С локтя свешивался пакет из Ленты.
– Я слышал, вы редко готовите и подумал, что…
Александра невольно улыбнулась. Гольцев напоминал Бриза. Только помоложе и наивнее. Однако, второе могло быть и ошибкой. Ваня порой вёл себя, как несмышлёный подросток. А всё почему? Потому, что она сама вела себя училкой со стажем. Спрашивается, зачем?
– Я могу войти?
– Задумалась. Вы разговаривали с Резниковым?
– Недавно, – признался Гольцев. – Он просил извиниться за то, что сам не может приехать и просил меня…
– Так вы здесь по его просьбе.
– Изначально да, но потом я нашёл это, – поднял папку, – и решил поговорить с вами.
– Почему со мной? – спросила, закрывая дверь.
– Потому что Владимир Андреевич не пожелал меня выслушать, а мне кажется найденное важным.
– Давайте на кухню. Тапок нет. Не люблю, – сказала сразу. – Рваные вонючие носки не смущают, так что…
– Я живу с мамой, – смутился Гольцев.
– Помню. На всякий случай предупредила. Был у меня однажды клиент, потерявший жену. Явился не в агентство, а прямо сюда, снял обувь, а там… – махнула рукой. – Не будем портить аппетит. В жизни с мамой есть свои плюсы, как видите.
– И что клиент? – Гольцев снял ботинки и аккуратно поставил их в углу.
– Сам был так растерян из-за своих же носков, так смущался, что в итоге пришлось клещами вытягивать из него суть проблемы. И такое бывает. Хотя, вроде взрослые люди должны уметь держать себя в руках.
– Это непросто. По себе знаю. На кухню?
– На кухню. Только телефон выключите.
– Зачем?
– Хотите разговора – делайте.
– Ладно. Мама знает, где я, а сестра только утром вернётся.
– Отлично. Что в пакете?
– Да так, – пожал плечами, – пара салатов и пирог с вишней. Я знаю, вы любите бисквитные торты, но в магазине были несвежие и все какие-то… Я решил, пирог будет меньшей из зол. В нём хотя бы химии по минимуму.
– Заботитесь о здоровье?
– Мама с сестрой приучили, – вздохнул Гольцев. – Две женщины в доме – это проигрыш личных позиций. Без вариантов.
Александра засмеялась. Гольцев нравился ей всё больше и больше.
Аппетитный крабовый был съеден моментально. Салат оказался не только вкусным, но и свежим. Второй – с курицей и ананасом оставался нетронутым. Гость и вовсе посматривал лишь на коробку с пирогом.