Чуть позже Фен сообщила Адаму, что публику больше всего привлекали пара деревянных скамеечек для ног, скульптурная группа детей из алебастра, и – ее любимые – канделябр в стиле викторианской эпохи и зеркало в позолоченной оправе.
В первый день зрители лишь знакомились с лотами. На следующем этапе вниманию публики были предложены бриллиантовая брошь и серебряный георгианский чайный сервиз. Но самые большие надежды Адам возлагал на серию картин и рисунков, развешанных по всему залу. Продажа картин всегда была кульминационным моментом торгов.
– Сегодня нас посетило много народу, – сказала Фен, поднявшись в конце дня в офис Адама. – Будем надеяться, что завтра будет столько же.
– Я знаю, что акварель всегда очень хорошо продается, – улыбнулась Фен. – А что ты предложишь на этот раз?
Адам с хрустом потянулся.
– Пару картин с видами Лондона во времена короля Эдуарда, рисунки, написанные сепией, литографии Колфилда и еще кое-что.
– А тебе что нравится?
– Недавно я нашел портрет мальчика кисти неизвестного художника. Его реставрировал Гарри Бретт. Он говорит, что портрет, скорее всего, был написал около 1800 года, но не может найти подпись художника. Он считает, что это голландец. С моей стороны невежливо не соглашаться с собственным свекром, но мне кажется, что это шотландец. Интуиция мне подсказывает, что картина пойдет хорошо, и неважно, кто ее написал. На гравюру Патрика Херона у меня тоже большие надежды. После его смерти два года назад его картины стоят очень дорого. – Он улыбнулся Фен. – Хочешь посидеть со мной завтра на сцене?
– Ты еще спрашиваешь! Конечно! – Глаза Фен засветились, и она потянулась поцеловать Адама в щеку. – Спасибо, что принял меня обратно. Всем вам спасибо.
На следующий день на торги собралось еще больше народу, чем накануне. Фен села рядом с Адамом, надеясь, что она смотрится так же элегантно, как и он. На ней был черный брючный костюм, который она надевала, когда ходила с Джо в ресторан, волосы убраны в высокую прическу, в ушах – жемчужные серьги.
– Хорошо выглядишь, – шепнул ей Адам.
Ведущий аукциона объявил первый лот, Адам как можно ярче описал его, и торги начались.
Сначала Фен находилась в сильном напряжении, но потом расслабилась, наслаждаясь аукционом. Лоты уходили за большие деньги. Когда бриллиантовая брошь ушла с молотка за сумму в три раза большую, чем предлагалось, Фен грустно улыбнулась Адаму;
– А я думала, ты подаришь мне ее на Рождество. Внезапно Фен увидела в толпе Джо. Она посмотрела сквозь него, не подавая виду, что узнала, и сконцентрировалась на торгах. Адам продал неподписанный портрет мальчика по хорошей цене покупателю по телефону. Но когда Джо купил Хэрона за двойную цену, Фен не смогла больше сдерживаться.
– Адам, – прошептала она, – ты справишься один?
– Да, конечно. Неприятно видеть Трегенну?
– Мне бы было все равно, но он купил Херона.
Ведущий аукциона помог Фен спуститься. Она из зала и бросилась в свой офис, внутренне злясь на себя за то, что ей пришлось спасаться от взгляда темно-голубых глаз, насмешливо смотрящих на нее из зала. Через некоторое время Адам заглянул к ней.
– Выглядишь уставшей, Фенни. Поезжай домой. Аукцион закончился, но я еще немного задержусь.
Она благодарно ему улыбнулась.
– Сегодня был удачный день. Портрет мальчика ушел за хорошую цену.
– Да, неплохой денек, – удовлетворенно согласился он. – Увидимся позже.
Когда Фен пришла на парковку Дайзартов, то увидела там Джо, облокотившегося на ее машину. Он был одет в темный костюм в полоску, в котором был в тот день, когда она явилась к нему на собеседование.
– Привет, Фенни, – сказал он, и она почувствовала, что все внутри у нее закипает. Фен серьезно посмотрела на него. – Это частная парковка.
– Здесь нет моей машины.
– Зато есть ты. Отойди-ка, я хочу домой.
Джо не сдвинулся с места. Фен надменно взглянула на него, потом вынула мобильный телефон.
– Если ты не отойдешь, я позвоню...
– В полицию? – Он улыбнулся и выпрямился. – Принимаешь такие крайние меры? И это после того, как я спас тебя?
– Адаму, а не в полицию, – сухо ответила она. – Кстати, он хотел тебя побить.
– Почему? – с любопытством спросил Джо. – Я дорого заплатил за его картину.
– Хватит, – устало сказала Фен. – Тебе, видимо, это нравится, а мне нет. Так что, если не хочешь, чтобы пара охранников выпроводила тебя отсюда, отойди в сторону.
– Я думал, тебе это понадобится. – Джо вытащил из внутреннего кармана ее черный бюстгальтер и принялся крутить его на указательном пальце. – А может, я ошибся? Размер, насколько я помню, твой, но он вполне может принадлежать кому-нибудь еще.
В ответ Фен начала набирать номер на телефоне, но Джо выхватил его у нее из рук и выключил.
– Это касается только нас и не имеет никакого отношения к твоему брату или как там ты теперь его называешь.
– Между нами больше нет никаких отношений. Так что прекрати паясничать и отойди.
– Сначала, – проговорил он, – я должен кое-что узнать. Сколько тебе лет?
Она тупо уставилась на него.
– Двадцать два.
Джо кивнул.
– Тогда понятно.
– Что понятно?
– Почему ты ведешь себя как избалованньый ребенок.
– А сколько лет тебе? – спросила она.
– Я почти на десять лет старше тебя, но, к сожалению, не намного умнее. – Он криво усмехнулся. – Был бы умным, убежал бы, как только увидел тебя впервые.
– Ну что ж, еще не поздно. Стартуй. Я тебя не держу.
Джо смотрел на нее минуту, потом протянул ей бюстгальтер.
– Это твое, Фен. Если тебе интересно, он и не мог принадлежать другой женщине.
– Мне не интересно, – солгала Фен. Она приходила в ужас только от одной мысли, что кто-то может раскидывать белье у него по квартире.
– Тогда пока, – небрежно сказал Джо.
Фен сделала шаг к машине, уверенная, что он пропустит ее, но ошиблась. Вместо того чтобы отойти, Джо схватил ее и поцеловал так сильно, что она рефлекторно укусила его за губу.
Он отпрянул назад, ругаясь и прижимая руку ко рту. Фен выхватила у него бюстгальтер, засунула его в сумку и протянула Джо носовой платок.
– Возьми, а то испортишь костюм.
Джо приложил платок к губе, глядя, как она садится в машину.
– Все вышло не так, как я хотел, – проговорил он.
Она удивленно взглянула на него.
– Что не так?
– Я пришел сюда, чтобы купить что-нибудь для своей квартиры, надеясь также увидеть тебя. Я не думал, что ты будешь в костюме, который я очень хорошо помню. Ты выглядела довольной и уверенной в себе. Такой ты и должна быть, Фенелла Дайзарт. Мне захотелось набить морду ведущему аукциона, который помогал тебе спускаться.
Фен с недоверием слушала.
– Ты уверен, что обратился по адресу? Ведь перед тобой избалованный ребенок.
– Наверное, я выжил из ума, – Джо нервно облизнул губы, – но я все еще хочу тебя.
– И не мечтай! – Она включила зажигание и выехала с парковки, едва не задев встречную машину. Ругая Джо на чем свет стоит, в выражениях, от которых Фрэнсис Дайзарт побелела бы, Фен ехала домой с удвоенной скоростью.
Дома, переодевшись в джинсы, она еще полчаса играла с мальчиками на лужайке, прежде чем почувствовала, что успокоилась.
Фен подхватила Джеми на руки, свистнула Пэну и пошла к дому, откуда им навстречу выбежала Гэбриэл.
– Это тебе, мама, – сказал Хэл, протягивая ей маргаритку.
– Какая красивая. Спасибо, дорогой. – Гэбриэл поцеловала его, улыбнулась Фен и взяла у нее Джеми. – Твоя очередь принимать ванну, дорогая. Ты выглядишь уставшей.
– Трудный день. – Фен потянулась, зевая. – Но очень успешный для Дайзартов.
– Но не для тебя?
– Нет. Там был Джо.
– Кто такой Джо? – спросил Хэл, дергая ее за рукав.