-Не, тётка Христя и дядька Фёдор меня в дочки примали, - похвасталась Дуня.
-Это Господь ладно управил, - вздохнула с облегчением Варвара. – Ты слушайся тятю с маманькой. Не перечь!
-Я не перечу, - уверила дочь.
-Ступай таперича. Негожа, коли увидит кто. Там на приступочке возьми узелок. Нам барыня рубахи нижние старые отдала донашивать, сорочки по ихнему, я три вам припасла, - сдерживая слёзы, говорила мать и всё смотрела и смотрела вслед своей кровиночке.
-Ты, как хошь, Федя, - ворчала всю обратную дорогу Христя, крепко сжимая детскую ладошку. – А я Дусеньку таперяча в барску церковь водить не стану! Видано ли, дитя низа што - ни про што выпороть, как злодея какова! В выселках часовенка есть. Али в монастырь Угодничков. Туды и будем ходить. А сюды, больше ни ногой!
Вернувшись в избу, все от мала до велика поскидали праздничное убранство и бережно уложили обратно в сундук, принимаясь за повседневные дела.
-Христя, пущай Дуняша с Стешей до речки сходят, воды наносят, пока день выдался, - крикнула из сеней Пелагея. - Постирку затею, покамест на жатву нейдём.
-Ишь, барыня нашлася. Указвает, - фыркнула старшая сноха.
-Ничё, мамаша, я схожу, - согласилась девчушка. – Меня не болезнено постегали. Я тебе всегда-всегда помогать стану!
-Моя ты донечка! – всплакнула женщина, прижимая падчерицу к груди. – Ну поди. А вёдра неполные наливай! А мы покудова с тёткой Марфой овец обстрижём.
Замешкавшись, Дуняша поотстала от старшей сестры и добежала до берега, когда та, уже поднималась по крутой тропке с коромыслом через плечо. Спустившись к самой воде, зачерпнула с мутью, вылила обратно, дождалась пока течение ни унесёт взболтанную со дна грязь и, теперь осторожно, набрала сначала в одно, затем во второе.
-Эй, подкидыш! – сверху послышался мальчишечий смех.
Так и есть: баламут Сидор, солдаткин сын. Он был двумя годами старше и всячески задирал Васятку, а Дуня заступалась за брата. Вот и сейчас деревенский хулиган с ватагой четверых друзей принялись пулять в неё мелкими камешками и мусором.
-Это ты подкидыш, а у меня тятя с мамашей есть, да ешо и маманька родная! – не полезла за словом в карман девчушка.
-Ах ты, кикимора! Не зря моя маманька сказывала, нету добра от вашей семьи-то. Намедни скотник барский за хряком с гусями приходил к кузнецу новому, так двух гусынь не досчитался. Небось, твой дяденька Антип умыкнул! – продолжил насмехаться Сидор.
-Да ты сам по чужим палисадам воруешь, - крикнула Дуня и попятилась, когда разозлённый мальчишка спрыгнул к ней.
-А вота я тебе язык отрежу зараз! – зашипел он.
-Эй, босяк голопузый, а ну пусти мою сеструху! – сверху на них смотрел, сжимая кулаки, Митька, рядом насупился Прошка.
-Ой, испужал! Поджилки трусятся! – заржал конём Сидор и с силой толкнул девочку в грудь. – Бей пескарей, робяты!
Не удержавшись на ногах, Дуня ухнула в воду. Она могла плавать немного, но тут у берега дно резко уходило вглубину, а повсюду торчали коряги, зацепившие подол, мешая всплыть. Она отчаянно забултыхала руками и ногами, но лишь сильнее запуталась в одежде, понимая, что настал её смертный час. Неожиданно кто-то рвано дёрнул, распарывая юбку об остый сучок и потянул вверх.
Отплёвываясь от воды и стараясь скорее надышаться, девчушка не сразу поняла, что клещом вцепилась в кузнецкого сына. Лишь расслышав гогот с берега и прибаутку: «Жених и невеста, в реке купалися, в церкви повенчалися», она отпрянула от спасителя, поплыв к берегу. Паренёк, не дожидаясь её, быстро выскочил на берег и ринулся в сторону обидчиков. Первым нанёс удар прямиком в нос Сидора, вторым под руку попался конопатый вихрастый сын старосты. Митяй и Прошка, обиженно утиравшие до этого кровавые сопли, ринулись вновую. Скоро битва деревенской пацанвы напоминала кучу-малу, барахтающуюся на краю высокого берега. Вовремя прибежали разнимать старшие братья, позванные Стешей. Сама же девушка, стянув с себя передник, прикрыла внушительную прореху на мокрой юбке младшей сестры.
-Пошто они? – хлюпала носом Дуня, размазывая кулачком злые слёзы.
-Не реви, - строго сказала старшая. – Умом Господь обделил, да и щасьем тож. От свово зла он. Мать-то у Сидора солдатка, при живом муже вдова. Вот и норовит ужалить ково поболезнее. А он от рук и вовсе отбилси, как дед Анчутка помер. Ты не боись ево таперича. Ща братья так оприходуют, сидеть на заднем месте забудет седмицу.
7
День цеплялся за день, как крючок, вывязывающий кружева, нанизывая год за годом на нить жизни.
Христя нарадоваться не могла на Дусеньку, давно позабыв, что она приёмыш. Да и вся семья ни разу не попрекнула девчушку куском хлеба, не делая разницы между внуками. Тем более деду с бабкой была отрада, после как сосватали Стешу в соседнее село.