-А молебен? – недоумевала девушка.
-Бог с ним, с молебеным, - пыхтя шагала мачеха. – Спаси, Царица небесная! Дай до избы дойтить.
Только влетев во двор, Христя отпустила вспотевшую ладошку и жадно припала к бадье шумно втягивая воду.
-Вы пошто заполошные обе? – Марфа удивлённо смотрела на родственниц.
-Погоди, дай отдышаться. Старшие все тута? – кое как выдавила из себя старшая сноха.
-Как все? Кто куды пошёл, - осведомила средняя.
-Посля скажу. Как вечерять сядем, - махнула рукой Христя и, снова схватив ладошку Дуни, поплелась в горницу.
Марфа не стала дожидаться вечера, бабьим чутьём почуяв неприятности. Послав Прошку разыскать старших, начала собирать на стол для чаёвничества.
Семья собралась довольно быстро. Последней пришла бабака Василиса, навещавшая старую Власьевну взять мазей от спины.
-Пошто переполошились, бабы? – строго обвёл взглядом всю семью дед Тихон.
-Дуську нашу сговорить нужно. К Троице в аккурат станется, - без предисловий огорошила собравшихся старшая сноха.
-Погодь, Христя, - остановила всех свекровь. – Ты ж сама жалилась, что подольше с дочерью побыть хотишь. Чегось случилось? Сказывай, как на духу! – строго зыркнула на неё.
-Барчук с дружками на дороге встряли. По рукам ударили, кто первой найдёт Дусеньку нашу. Попортят девку! – завыла в голос мать.
-Будя голосить, - прикрикнул Фёдор. – Филат свово Миньку сватать хочет, Кондрат, опять же, за Севку сказывался. Сказать мужикам, тут толпа набежит! А мужняя баба барам не в интерес.
-Мы тоже скажем по своим, - пообещал Демид. – Не боись, тётка Христя, мы Дуняшу таперя со двора не пустим, пока под венец ни станет.
8
Как всё решили сообща, так братья Савва с Демидом к другу своему, Гордею, сразу и помчались. А через некоторое время братья в избу вернулись и наказали Дуняшке одёжу на чистое сменить, а мамашам стол готовить, званных гостей встречать.
Девичье сердечко билось испуганной птичкой, угодившей прямиком в силки. Нежданно-негаданно она и оглянуться не успела, а заневестилась и сидит теперь под образами в ожидании сватов. И такой страх напал: ей и годков свего ничего, пятнадцать минуло. Да как же сеструхе Стешеньке не страшно было под венец с мужиком чужим идтить? То-то она, сердешная в девичник убивалася - слезами умывалася. А нукась и её в соседнее село отдадут.
«И надо же было барчуку сёдни мимо проехаться! Чаво ему в крестьянке-то! Небось, вокруг таки мазели в шелковых платьях. Охти мне. За ково же сговорят? Страшно-то како. Взамуж, оно ж на всю жизть. А ну-ка буйный какой, аль выпивоха? Тятенька-то мамаше злова слова не скажет, не токмо рукой замахнуться. Да и дед Тихон не любит такова. Строго блюдёт. А вона у Тасьянки тятяй маманьку гонят вожжами. Да и тётка Фрося бегат по соседкам прятаться. Так те возля колодцу хають ей, мол, не одну мужик кулаком ласкает, чаво страмится на весь народ. А кто ж знает, чаво в избе-то творится у остальных? Ох, Царица небесная! А коль нелюбый будет? С постылым света не взвидишь. Царица небесная, а коли Гордеюшка посватался бы и впрямь. Да я б благодарна тебе была всю жизню! Савва вот сказывал, что зазноба я у кузнецова сына. Да не верится мне. Он всё с братьями, а мне и слова не скажет. Придёт, сидит и смотрит, и смотрит и словом не обратится, токмо брови нахмурит, коли спрашать зачну. А в детстве и на салазках с горы катал, и в лес по грибы с нами с подружками ходил. И сказывал сказки так складно! А посля замолчал. Чаво заобиделся, в ум не возьму. А токмо на братьёв зыркнет, коли усмехаться зачнут, и опять на меня пялится, како я у печки-то вожуся али кружава вяжу. Гребень вона на Пасху и тот молчком в руку сунул и сбёг из избы. А други гостинцы чрез Саввушку отдавал. Охти! Как же боязно! А я бы к Гордеюшке смирна да ласкова была».
Топот ног на крыльце возвестил о пришедших на смотрины сватах. Старшие родственники вышли в сени, по обычаю пока не пуская в избу.
-Летел селезень, увидал горлицу, - с порога начал дед Понтелемон. – Спускалси селезень на воду чисту, гладь озёрну, да сказку зачал сказывать, значица.
За его спиной высились похожие друг на друга серьёзный, скупой на улыбку кузнец с радостным сыном. Чуть в стороне стояли хмурая женщина, поджавшая недовольно губы, и ехидно прищурившаяся девушка ровесница Дуняше.
-Пошто пришли, честные люди? – как и полагается, поинтересовался дед Тихон на правах старшого мужика в семье.
-Так ехал наш купец мимо ларца, - продолжил прибаутки сват. – А в ларце каменья самоцветные. Вот один-то и приглядел купец, да готов откуп дать.