-У меня теперь ещё мастерица обнаружилась, - хитро прищурился торговец. – В вашем поселении остановиться намерена. Есть пустующий дом?
-Только тот, что подпрапорщик Ковригин строил. Он купчую мне оставил: выкупил я избушку, куда ему после высылки деваться было. За шестьдесят рублей ассигнациями продам. Дешевле не обессудь. Себе в убыток будет.
-А я скупать не намерен. На кой мне? Дом без уходу развалится, мне лишний расход. Сподручнее сразу им купчую оформить, а заодним и кабалу, чтобы долг отработали, - оба подельника понимающе ухмыльнулись, почувствовав верный навар, сам собою плывущий в руки. - Делим как обычно?
-Обижаете! – деланно нахмурился военный. - Федореевы, Кузнецов, отставить обниматься в управе. Отгул два дня на обустройство. А сейчас подпишите долговую на покупку дома, - он рад был заполучить дармовую силу на длительный срок: «Ну откуда столько-то у крестьян?» - Вот тут палец приложите и топайте в ковригинский дом, он ваш будет, как долг отработаете.
-Гордей, - тихо позвала Дуняша. – Не надо долговых.
-Здеся без дома враз замёрзнешь, - шепнул муж. – Не боися. Отработаем. Нам не привыкать!
-Да батя твой мне уральских червонцев дал, - шепнула, показывая на грудь.
-Не говори никому. Мне давай, - шепнул жене и громче обратился к командиру. – Господин унтер-офицер, дозвольте купчую.
-Скажи, что читать обучился, - насмешливо поднял бровь командир. – Иль к ссыльному Дажнову бегал?
-Здеся писано шесят рублёв ассигнацией, - уточнил Гордей, не желая распространяться о своём обучении.
-Кузнецов, всё одно долг останется, обучился ты грамоте иль нет, - протянул бумагу мужчина.
-А ежели я расплатиться смогу? – прищурился рядовой.
-Занятный день, - хмыкнул Никита Фомич. – Вот расписка. Ежели рядом до заката не окажется пяти золотых червонцев (номинал 10 рублей серебром). Долг станет вдвое больше.
Дуняша, отвернувшись к стене уже успела достать заветный мешочек, отсчитать по пальцам пять, благо студент по дороге научил, и отдать мужу.
Гордей спокойно положил монетки из платины и смял в кулаке долговую расписку:
-Здеся поболе будет. На остаток муку с крупой, первотёлку и солому прошу у Никиты Фомича, - уверенно посмотрел в глаза местному купчине.
-Прогадал, - растягивая гласные хмыкнул торговец. – И ещё есть?
-Это всё, - твёрдо уверил солдат. – Но коль, Христа почитаешь, добавь свинью и гуся с гусынею.
-Не боишься, что всех порешим и прикопаем. Тайга большая, - всё больше расплывался в улыбке Никита Фомич.
-Дык она и для нас, и для вас большая, - встрял Демид.
-А они мне нравятся. Хватка будь здоров, - захохотал делец. – Отдашь их мне, господин унтер-офицер, в охрану?
-Своих сорвиголов недобор? – поднял бровь военный.
-Ты кем был-то, Кузнецов? – поинтересовался барыга, обдумывая, как ловчее использовать удальца.
-Кузнецом и был. Коли в кузню пустите, я завсегда к работе привыкший. Токмо, оклад по чести, без баловства, - спокойно с достоинством ответил солдат.
-Ты смотри, какой кладезь! А солдатскую лямку тянет, - хмыкнул Никита Фомич. – Ты б, Ярцев, поразузнал, кто в подчинении тебе достался, - шепнул тихо унтер-офицеру. – Это ж жила не хуже серебряной! Можно дело наладить. Не на одних же каторжанах выезжать.
-Обмозгуем, - согласился военный.
-Поехал я, пока засветло, - делец поправил меховую шапку на голове и плотнее застегнул новый тулуп. - Мальца с бабой завтра пришлю. Бывайте! За кружевом по весне приеду.
Новый дом встретил стылым холодом. Мужики расторопно растопили печь. Бабы принялись наводить порядок.
Ночью, прижимаясь на тёплой печи к мужу, Дуняша всё не смела поверить, что это и впрямь всё случилось.
-Я будто сон гляжу, - призналась.
-Явь, - шепнул Гордей в самое ушко, щекотно дыхнув. – Разе быват так сладко во сне? - улыбнулся, целуя с жадностью истосковавшегося влюблённого.
ЭПИЛОГ
На развилке лесной дороги озирался мужик в старом зипуне, накинутом несмотря на жару, и стоптанных до дыр лаптях, растерянно почёсывая свалявшиеся на затылке волосы. В телеге негромко ворчала баба, тешкая горланившего малыша, лет двух от роду; и помахивая разлапистой веткой, безнадёжно проигрывая битву с гнусом, нещадно кусавшим заблудившихся путников. Ещё пятеро ребятишек, мал-мала-меньше, устало таращили испуганные глазёнки всматриваясь в дремучую стену тайги по обе стороны от наезженной колеи.
-Пошто путь перегородил, ротозей? – сзади подкатил ладный открытый возок с ухоженным мерином в упряжке.
Румяный молодой мужик с окладистой бородой недовольно зыркал из-под нахмуренных бровей, одной рукой он держал вожжи, а во второй топор. Из справного кузова выглянул ещё один, чем-то схожий на первого, развалившийся до этого на туго набитых мешках.