Фёдор искоса посматривал на преобразившуюся и как будто расцветшую жену, с радостью на сердце благодарил про себя все небесные силы и даже не ворчал на добродушно посмеивающихся братьев.
-Вот и славно. Вот и богоугодно, - бормотал себе под нос, сидевший в телеге и правивший лошадью дед Тихон.
Добравшись до почти скошенного надела на лугу, он резво спрыгнул на землю, поплевал на руки и потянул из телеги одну из кос:
-Демид, стреножь Зорьку, - распорядился внуку. – Даст Бог сёдни последышек. Косите справно, ето на господский двор. Савелий Саввыч особо просил душистого и чтоб без палок и репейника. Стешка с Дунькой будете всю пакость выбирать да в сторону относить. Глядите, чтоб сено шелковое было. Демид мамашке с тёткой ворошить подмогёшь.
-Ну деда, я ж не дитё! Я косить зачну, как Савка с Егоркой, - нахмурился паренёк.
-Ты с дедом не бузи, - одёрнул сына Тимофей. – Старшим оно виднее. Подрасти, а посля порядки свои устанавливай.
Полуденное солнце начинало немилосердно припекать макушку даже через льняную косынку.
-Деда, тятя, мы поеть принесли, - закричал от края Митька.
На его зов обернулись многие из работавших по-соседству крестьян и заозирались в надежде прихода и своих детей с передачей из дома.
Семья Федореевых неспешно направилась к телеге, чтобы, расположившись возле неё подкрепить силы густой похлёбкой, заодно и отдохнув немного.
-Дуня, - позвала тётка Пелагея. – Ты сходит-ко до деревни, принеси кваску ешо. Чтой-то душно сёдни. Небось дождя натянет.
-А чегой-то ты дитё мово отправляешь? У тя вона двое, их и шли, - встрепенулась Христя, на что мужики дружно ухмыльнулись в бороды, а пареньки спрятали улыбки в кулаках. Только Митяй с Прошкой навострили уши и раскрыли рты, приготовившись к бабьей склоке. Однако, младшая сноха благоразумно промолчала, многозначительно переглянувшись со старшей племянницей.
-Не квохчи, Христя, - намеренно грубо остановил сноху свёкор. – Не клушка над цыплятами, чай! Ничего твоей Дуне не сдеется. Она молодая, ноги крепкие, сама резвая. Пробежится с братьями, а вы, чтоб самим не забижать и других отваживать, - погрозил младшим внукам. – Айда работать, не ровён час и вправду хлынет. Будем барину из свово отдавать, - первым отложил ложку и поднялся.
Когда Митяй с Прошкой не задирались с ними было весело. Ребята сначала бежали взапуски наперегонки, потом тайком прошлись по кромке леса в надежде обнаружить позднюю ягоду и страшась как бы кто не увидел и не сказал барину.
-Эх, голова ты, Прошка, - дал брату подзатыльник Митька, вновь выбравшись на пыльную дорогу. – Где ж ты ягоды-то увидал под самый яблочный Спас?
-А сам? – обиженно поджал губы младший. – Я мамаше пожалуюсь, она тебя выдерет!
-Тю, хлюпик! Ябеда! – подначивал старший.
-Ой, гляньте. Это кто? – они уже подошли к самой околице деревни и увидели, как к их дому уверенно шёл паренёк лет тринадцати-четырнадцати с небольшим мешком через плечо.
-Ты хто и чаво прёшь к нам на двор? – заорав, все трое бросились наперерез чужаку.
Тот остановился вкопанным и терпеливо дождался ребят.
-Тут Евдокия, Никифора-покойника дочка, живёт? – хмуро спросил он, разглядывая запылённую чумазую компанию.
-Не знаем никакого Никифора-покойника. Дядька Никифор жив-здоров. И дочерей у него отродясь не бывало. Тётка Акулина только мальцов приносит, - со знанием дела, подражая взрослым, заявил Митька.
-А кто ж тогда кузнец утопший? – ещё больше нахмурился чужак.
-Так это Дунькин тятька. Дядька Назар кликали ево, - радостно встрял Прошка и тут же был задвинут за спины старших.
-А чего тебе до Дуньки? Ты смотри! Мы с братьями враз наваляем! – пригрозил Митя, чувствуя себя настоящим защитником сестры.