Войдя в гостиную, волшебница столбенеет — огромный букет голубых роз почти скрывает того, кто их принёс, а сами цветы уже забили пространство ненавистным ароматом. Тиана даже давится их запахом и прокашливается перед тем, как произнести приветствие. Но больше всего её поражает даже не сам посетитель, а его меч, который до сих пор наполнен её, Тианы Ноён, магией!
— Господин Доллей! Какими судьбами? Разве у нас с Вами была запланирована встреча?
Маг смущается лишь слегка, но быстро приходит в себя и самоуверенно говорит:
— Милая Тиана, разве жениху нужно договариваться с невестой, чтобы навестить её?
— Жениху? — уточняет девушка, давая знак посетителю, что он может присесть на диван, который стоял почти на другом краю комнаты от того кресла, в которое опустилась сама Ноён.
Доллей снова смущённо посмотрел на девушку, неловко перебирая в руках букет несчастных цветов, которые Тиана отвергла, протестующе выставив перед собой ладонь и покачав головой. Горе-ухажёр положил злосчастный букет около себя и неуверенно проговорил:
— Король разрешил мне ухаживать за тобой, и я решил, что ты понимаешь, в каком случае это могло произойти.
Тиана не сводила тяжелого взгляда с мага, которого до сих пор подозревала в предательстве родителей. Жаль, что этот мерзавец не всадник, и, не победив его, девушка не может проникнуть в его мысли! Но он посмел прийти в её дом с этим оружием! Тиана непроизвольно начала разминать шею и пальцы, словно готовясь к бою. Распознав агрессию в её поведении, Доллей снова хватает букет и выставляет перед собой:
— Эти цветы так нравились твоей матушке! А нектар из них ты когда-то предпочитала другим, как я помню.
Тиана скривила губы и сказала:
— Вкусы меняются. Особенно, когда, ради того, чтобы затуманить твоё сознание, раз за разом используют то, что когда-то ты считал любимым.
— Несчастная малышка, — горестно вздыхает Доллей. — Тебе столько пришлось пережить!
— А почему же Вы не помогли мне, дядя Куан? — ехидно интересуется Тиана, называя его как когда-то, когда он ещё приходил в гости к её отцу, как ближайший друг. — Неужели прислуга полностью теряет лицо и превращается в неузнаваемую серую массу? Сколько раз я подводила к Вам коня, приносила еду и наливала нектар! Но Ваши глаза смотрели на меня, и не видели! Как же теперь Вы приходите ко мне, как ни в чём не бывало? И не Вы ли сказали палачам короля, что я любила нектар голубой розы, чтобы они, напоив меня, могли напитывать моей магией своё оружие? Как смели Вы прийти ко мне с тем оружием, которое источает мою же силу?
Куан Доллей вдруг холодно улыбнулся, швырнул розы на пол и сказал:
— Ну, раз уж ты решила, что нам стоит поговорить напрямую, то я объясню тебе, почему я тут: король намерен выдать тебя замуж, чтобы остановить рост твоей силы. А для этого кто-то должен тебя контролировать. Муж — лучшее, что повелитель смог придумать. Я знаю, что твоя магия привлекает многих, поэтому пришёл к тебе, как давний друг семьи — хотел таким образом защитить тебя. Или ты думаешь, что те, кого ты когда-то победила, будут хорошо к тебе относиться? Тем более, когда, благодаря обмену магией, вы станете с ним равными — по силе, но не по положению! Хватит мечтать, Ноён! Став сильнейшей, ты несёшь угрозу не только отдельным магам-воинам, но и самому трону! Я предлагаю тебе поддержку и защиту. Соглашайся, и я объявлю всем, что ты — моя невеста, и тем, кто посмеет к тебе приблизиться, придётся иметь дело со мной. Или я скажу, что дальше не собираюсь за тобой ухаживать, и тогда на тебя обрушатся остальные, стараясь завоевать! Так что ты выбираешь? — улыбается маг так широко, что Тиана замечает на коренном зубе снизу застрявшую зелень.
Ноён качает головой и твёрдо говорит:
— Уходите, господин Доллей, и свой веник прихватите! Мне совершенно не интересно Ваше предложение! Я жду приглашения в королевский гарем, никак не меньше! Не всё же мне оставаться «королевской подстилкой» только на словах! — и девушка громко и заливисто расхохоталась в лицо своему ухажёру.
Её смех преследовал Доллея до самых ворот. А потом резко оборвался, потому что в комнату влетел Тэмир, и увидев, как хохочет Тиана, не замечая бегущих по щекам слёз и побелевших пальцев, вцепившихся в подлокотник кресла. Он подбежал к девушке и обнял её, позволив обвить её рукам свою талию. Тиана зарыдала ему в грудь, и он, прикрыв их заклятием тишины, позволил воительнице проявить слабость. Истерика продолжалась недолго, и вскоре, сквозь всхлипы, он расслышал: