- Как долго ваш муж пребывал в неведении относительно Олдена? - спросил Питер.
- Этот болван? Да он исчез из моей жизни практически с того дня, как мы поженились. Он приходил домой пьяный, проезжался по мне, как паровой каток, и снова сваливал. Он ушел навсегда, когда Олдену было меньше года.
- Был в АИА кто-то, особенно интересовавшийся Олденом?
Она заколебалась, и в первый раз он почувствовал в ней напряженность.
- Так, чтобы особенно, - никто, - ответила она.
- Он не упоминал при вас о каких-то конкретных людях?
- Послушай, парень, ты мне голову не заморочишь, учти это.
- Я и не пытаюсь.
- Ты знаешь, кто я такая. Я зарабатываю на жизнь тем единственным способом, который знаю. Я не была близка с Олденом. Как только он стал достаточно взрослым, чтобы уехать из этого города, он уехал. Мы только орали друг на друга, и он называл меня такими именами, от которых у вас бы волосы встали дыбом. Но он не тратил время на то, чтобы рассказать мне, кто его друзья или кто проявлял к нему особый интерес, да и мне было на это наплевать.
- Он когда-нибудь упоминал при вас имя Уолш?
Она рассмеялась:
- Пэт Уолш? Ему не было нужды упоминать при мне Пэта. Я знаю Пэта.
- Послушайте меня, миссис Смит, - сказал Питер. - Кто-то превратил Питера в убийцу, а потом убил его, чтобы помешать ему рассказать об этом. Я хочу найти этого кого-то, чтобы то же самое не случилось с другим парнем.
Она сделала еще один затяжной глоток джина.
- А теперь мы вместе споем первый куплет из "Христа", - сказала она резким голосом. - Ты меня разочаровываешь, парень. Ты, оказывается, святоша - а я ведь так и подумала, когда увидела, как ты въезжаешь во двор в этом "ягуаре". Я всегда говорю - живи и дай жить другим, единственное, чего никак не могут уяснить люди, которые разглагольствуют о религии.
Похоже было, что дама очень быстро захмелела от своего джина.
- Олдену не оставили шанса жить - или дать жить другим, - сказал Питер. - Вот почему я приехал, чтобы с вами увидеться.
- Не на такую напал, парень, - сказала она, маленькие пятнышки румянца проступили на ее щеках. - Я вот сижу здесь полтора дня и спрашиваю себя, почему я не слишком убиваюсь из-за того, что случилось с Олденом. Я выносила его здесь, в своей утробе! - Она хлопнула себя по животу. - Я должна чувствовать что-то, автоматически, но я не чувствую. Он ненавидел меня, а я ненавидела его - за то, сколько он доставлял мне хлопот. Ну что же, я приноровилась к такой жизни. Хочешь посмотреть на остальные помещения в этом доме? Нет во всем Уинфилде дома краше, с более современными удобствами. Если ты думаешь, что я стану разводить с тобой эту душеспасительную бодягу, то ты рехнулся. В этом городе все шло путем, пока твои бродяжки не притопали позавчера с вашими плакатами и вашими "аллилуйя". Так что некоторые люди угодили в мясорубку, и один из них был Олден. Это случилось бы с ним рано или поздно, так какого рожна! - Казалось, ей не хватает воздуху, и она допила остатки джина из своего стакана. - Так почему бы тебе не отчалить отсюда, сынок, чтобы совать нос в чужие дела где-нибудь еще. Все, чего я хочу, - это чтобы меня оставили в покое и дали пожить без постороннего вмешательства.
- Кто были друзья Олдена? - упорствовал Питер.
- Ну как тебе еще растолковать, Джек, - по буквам, что ли? - закричала она на него. - Допивай то, что у тебя налито и катись отсюда. Не желаю я участвовать в твоем балагане.
Питер понимал, что тут нечему удивляться. Салли Смит не смогла бы промышлять в городе Уинфилде без молчаливого согласия АИА. В ту минуту, когда он ясно дал понять, что метит в Уидмарка и его компанию, она запаниковала. Он был совершенно уверен, что в тот момент, когда он уйдет, заработает розовый телефон на приставном столе. Те, кто платил за этот дом, узнают все о его визите.
- Жаль, что вы не хотите помочь, - сказал Питер. Он встал. - Если вы передумаете...
- Ну конечно - ишь, размечтался! - фыркнула она.
Он прошел через сияющую кухню на улицу, к своей машине.
Он мельком увидел женщину, наблюдавшую через окно кухни. У Олдена Смита никогда не было ни малейшего шанса в этом мире, подумал он.
Озеро носило индейское название, которое Дэн Сотерн упоминал, а Питер вскоре забыл. По его прикидкам, оно тянулось на пять-шесть миль в длину и от полумили до трех четвертей мили в ширину. Чтобы попасть на густо поросший лесом западный берег, где у АИА имелся своей учебный плац, Питеру пришлось проехать до дальней оконечности, а потом двинуться в обратном направлении по противоположному берегу.
Восточный берег, как он разглядел, подъезжая к Уинфилду, был усеян летними коттеджами и лодочными станциями, имелся также какой-то клуб пловцов, очевидно тот самый, где работал спасателем на водах сын священника. В этот день, уже под вечер, на восточном берегу царило оживление. Там плавали десятки парусников, каноэ и моторных катеров. Два катера тащили за собой загорелых водных лыжников. Пока Питер ехал по дороге, петляющей по берегу озера, дети махали ему руками. Все казались счастливыми и безмятежными. Они были настолько мало затронуты убийством и насилием, как будто здесь никогда такого не случалось.
Когда он добрался до дальней оконечности озера, домики поредели. Дэн обещал развилку с правым ответвлением, уводящим вверх на холмы, туда, где стояли домики, используемые охотниками во время охотничьего сезона. Левое ответвление, по которому предстояло ехать Питеру, быстро превратилось в поросшую травой просеку. Ему не следовало заезжать слишком далеко на этом участке дороги, а не то он бы выскочил туда, где члены АИА припарковали свои машины. Белый "ягуар" выдал бы его с головой, если бы он оставил его на виду. Он увидел место, где мог свернуть и оставить машину за плотной стеной сосен и берез. Он запер ее и двинулся пешком.
Он ушел не слишком уж далеко, когда услышал злые голоса, что-то громко и ритмично скандирующие. Очевидно, это было частью заведенного порядка, потому что то начиналось, то прекращалось. Питер догадался, что это происходило не более чем в двухстах ярдах от того места на поросшей травой просеке, где он стоял. Вроде бы все совпадало с теми ориентирами, которые ему дал Дэн Сотерн.