Эхо зло схватил его за скулы и пихнул пальцы в рот:
— Только попробуй укусить.
Он точно знал, что Эжен надолго выпадет из доступа и некоторое время даже помолчит к всеобщему одобрению. Эжен сам потянулся к его штанам, только бы простили и дали вновь возможность быть близким. Почти задыхаясь, он продолжал высасывать из принца одобрение. Но это не спасло его от лечения. Эйнар держал его все время, навалившись поперек, а мальчишка терпел и боялся даже всхлипывать, и слезы высыхали на щеке так и не замеченные самым близким человеком. Есть ему не позволили несколько дней — состав должен укрепиться и затвердеть. Сладкое не позволили есть раньше, чем через год.
Но коварный мальчишка продолжал страдать и после отъезда эскулапа. Кривил губы после каждого яблока или виноградинки, уходил из-за стола с печальными глазами и сворачивал в кухню для прислуги. Там и набивал брюхо пирогами с картошкой, лопал жирный козий сыр и хлестал свежее горячее пиво. А Эйнар берег страдальца и в постель не приходил, считал себя виновным. Пока Эжен сам не заметил изменений — чулки трещали и с трудом держались даже на подвязках, сорочки теперь едва сходились, шитые ранее по фигуре. Лишенное привычных радостей тело грустило и расползалось на глазах, да и зуб не беспокоил его давным-давно. Сладкая месть стала приторной и скучной. Эйнар и вовсе съехал с тоски на охоту вот уже три дня. И Эжен, потаскавшись по двору, наметил себе новую жертву.
Ладный с виду сынок конюха, страдал от нередкой в их местах немочи. Чего-то очень редкого не додала природа в местной водице, и нарождались у местных крестьян детишки не особо умные и смелые. По стати им бы в гренадеры, а нет — оружие бросают и плачут от испуга.
Этот и правда был хорош, да к тому же самый сок. Эжен давненько наворачивал вокруг него круги — он ему нравился. Добрый, беззащитный великан с радостью катал его на шее еще ребенком. Потом, когда Жени подрос и переселился в замок, он частенько прикрывал его от гнева Эхо, в порыве педагогического экстаза рыскавшего по всем закоулкам. А он тихонько сидел в сундуке, пока гроза не минует. Частенько там и засыпал — Серж припрятал там подушку и старый тулуп отца.
Почему сейчас Эжен вздумал обратить на себя вовсе не дружеское внимание дурачка, он и сам не понял. Хотя диагноз впоследствии был легко поставлен местным доктором, откачивающим Эжена после того, как Эйнар прознал о неожиданно появившемся конкуренте. Лекарь не мудрствуя полез холодными и, возможно, не особо чистыми после обеда пальцами, сперва в рот Эжена, где, само-собой не было ничего значительного, кроме наглого, но сейчас притихшего языка, потом цинично просунул руку под одеяло — Эжен злился и терпел пальцы старого развратника, бесстыдно лапавшие его тело там, куда раньше мог проникнуть только Эйнар. Теперь он сам открыл доступ к телу всем подряд, и неизвестно чем закончится осмотр.
Палец путешествовал внутри, даже по пути поласкал Эжена, который дернулся вперед, удерживая чужую лапу подальше от себя, но натолкнулся на сердитый и сосредоточенный кивок принца. Сложил руки на груди, раздвинул ноги и закрыл глаза.
— Нет, мой принц, эта девушка, — издевательски подмигнул он Жени, — невинна. Во всяком случае следов проникновения и надругательства нет. Да и что вы ждете от дурака. Глаза-то хотят, а вот чресла его и домкратом не поднять. Ему самое место у колодца в одной упряжи с волом. Там он будет пригоден гораздо больше.
Эжен молчал уже неделю. Боялся невыносимо, что Эйнар выйдет из себя и прогонит, но не мог найти сил, чтобы лечь с ним в постель — было так больно и страшно, что он начинал реветь. Молча глотал слезы и пытался смириться, но этого было мало. И Эхо уходил — бывало тихо, бывало злобно шипя в лицо Жени бросал что-то обидное и резкое:
— Что тебе не хватало?
Только Эжен знал, что ему понадобилось от Сержа — милого, сильного животного, который даже после того, как Эйнар лично высек его на глазах Эжена, продолжал целовать руки хозяина и отстранял Эжена, который бросался на его защиту.
— Он был ласков со мной, Эйнар, как давно был добр и ты со мной, а теперь, ты просто сожрал меня. От меня ничего не осталось. Ты же хищник, берешь себе всё и не терпишь рядом конкуренции.
— Как же ты не прав! Не прав, Эжен. Я давно мечтал освободить тебя, но не так же глупо. Отдать деревенскому дурачку.
— Так что ж, — Эжен ласково потрепал по голове любовника, — что ж, если мне тепло с ним.
— Он только тела твоего хочет.
— Помолчи, — рука коснулась губ Эйнара, — мне тоже нравилось трогать его. С тобой я не смею делать ничего. Ты же прихлопнешь меня, если я стану покушаться на твою задницу. А он позволил мне. Понимаешь, он позволил мне всё.
— Побереги мои нервы, Жени, он же болван, — Эйнар потащил за шкирку Жени к окошку. — Он чудно смотрится с волами. — Серж и правда, неплохо ладил с животиной. Вот и сейчас поил хвостатого напарника и кормил его морковью.
— Ты тоже.
— Что?
— Ты тоже неплохо бы там смотрелся. В вас обоих есть та самая животная стать, которая заставляет меня хотеть быть с вами в одной постели. Оставь его в покое. Он мне как брат.
Отбитая при падении спина ныла. Ссадины щипало, но это не мешало погрузиться в сон. Такой сладкий, как и свобода, за которую он готов был свернуть себе шею. Иногда он припоминал ласковые теплые руки на своих щеках. Чувствовал запах хлеба от их близости — Серж помогал кухарке таскать булки из печи. Он не боялся обжечься и лихо таскал целые противни на каменный стол. Это было дополнительным удовольствием, ведь Эжену хлеб не давали давным-давно. Были на то причины. Может быть он и лег бы с Эженом, но по законам мальца выхолостили как мула, чтобы не плодить дураков, но Серж ни на кого обид не таил и гладил Эжена везде, где тот его просил. Он не считал безнравственным брать тепло на стороне — от Эхо только холодные, блещущие металлом игрушки и больше ничего, ни капли надежды. Даже поцелуи в репертуаре принца такая редкость.
Только во сне его посещала такая нежность, которую он чувствовал сейчас. Горячее дыхание смешалось с его собственным, и он замер ожидая следующего шага. Ничего не происходило, и ему пришлось пойти в атаку — его хватило на несколько секунд. Он понял что рядом — чужой, рядом - тот, кто может пострадать за свою доброту к Жени.
И он забился, как свихнувшийся волчонок в сетях. Плакал, орал на всё поле, пока Стеллан не придушил его и не заставил заткнуться:
— Не трону я тебя. Так, побаловался и хватит. И в мыслях не было на тебя кидаться, цветочек. Уж больно хороши у тебя ноги. Я ведь еще тогда размечтался, — Жени тяжело дышал, держась за горло.
— Я хочу есть.
Комментарий к Побег.
Эжен - это маленькая собачка, которая всю жизнь - щенок. Не ждите от него разумных поступков